Сороковой день

– Ладно, – выручила Милка, – я девушка скромная. И постоянно взглядывая на Вовку, поскромничала тысяч на тридцать. Для Вовки, это было вполне посильно.

Дальше был ресторан, потом был вечер у Милки с как всегда потрясающим сексом. Но домой Вовка вернулся вполне вовремя.

– Девушки на работе праздновали, – объяснил он жене.

Милка, надо сказать, никогда ничего у него не просила. Он сам все давал. Вовка был достаточно обеспечен, и что-то дать вполне было для него проявлением любви, правда, как–то по подсказке получалось.

Звонит, например, он вечером насчет очередного свидания :

– Так, знаю, что завтра ты не можешь, по четвергам у тебя фитнес…

– Нет, могу, – вдруг говорила Милка.

– А фитнес?

– Вов, я больше туда не хожу.

– Почему?

– Ну, дорого.

– Сколько?! – львиным рыком спрашивал Вовка. И, конечно, оплачивал.

…Так прошел почти год. И вдруг Милка пропала. Не отвечала на звонки, не только телефонные, но и в дверь. Исчезла из его жизни.

Ну, то, что исчезла, Вовку к тому времени собственно не расстроило, страсть давно улеглась, а обязанность оставалось.

Поэтому особенно он Милку не искал. Ну, не он же ее бросил, – она его!

Ну, как бы, и слава богу. Однако, тайна ее исчезновения, долго томила, Потом перестала.

***

Ну что, Мил!– продолжал он прерванный воспоминаниями разговор, спустившись с облака в ее квартиру.

– Это я. Теперь уже точно в последний раз.

– Ну, о чем говорить будем? – присмиревшим голосом спросила Милка, усаживаясь на диван. – Ты зачем-то пришел? Сам понимаешь, секса то не будет!

– А жаль! – не упустил подначить Вовка.

 – Слушай, Мил! – перешел он к делу. – А почему ты тогда внезапно исчезла. «Без здрасти!, без досвидания!?»

Милка долго молчала, то ли собиралась мыслями, то ли вспоминала,

как это было.

– Понимаешь, Вов, – начала она. История наша для меня в те дни закончилась.

Во-первых, уж ты извини, стало скучно. Я наизусть знала, что будет на очередном свидании. Сначала ты разольешь по бокалам привычное вино.

Потом посидим, вяло сообщая накопившиеся новости. Потом – а это, кстати, – всегда, получалось по времени – плюс минус через двадцать минут, ты прижмешь меня к себе. Потом начнешь неспешно снимать с меня все, целуя каждое оголившееся место. Потом поведешь к постели, потом еще полчаса в разных позах, причем очередность смены поз ты никогда не менял…. Потом ты уходил. Уходил к своей законной семье, к своей законной жизни. А у меня на этом жизнь обрывалась.