Я не умею плакать

– Лева, ты хочешь, чтобы я умерла и больше не жила, тебе больше не нужна такая мама, ты шмекеле, Лева! Потому что только шмекеле может делать маме нервы, чтобы мама болела и пила импортные лекарства от сердца!

– Ай, мама, я думаю, что вы преувеличиваете! Что плохого в том, что я беру немножко заказов на дому, и от этого у вас на столе всегда есть курочка и даже свежая рыба? Сегодня все хотят хорошо одеваться! Так что ужасного в том, что я помогаю людям красиво выглядеть?

– Лева, ты треплешь мне нервы, Лева! Послушай свою старую маму, потому что я уже немножко пожила жизнь, чтобы знать, что говорить! В этой стране, Лева, помогать людям красиво выглядеть можно только на работе в ателье «Силуэт».

И если ты будешь помогать им хорошо выглядеть на дому за рубли, не учтенные в кассе, то ты рано или поздно начнешь очень плохо выглядеть! Ты будешь так плохо выглядеть, что сам не знаешь как! В кутузке, Лева, люди выглядят не так, как хотят, а так, как могут. А еще там плохо кормят, а у тебя гастрит, Лева! Ты понимаешь, что если за тобой придут, то я умру и больше не оживу никогда?

– Мама, но почему вы думаете, что за мной обязательно придут? Возьмите Юдика Элькина! Так кто не знает, что он делает фотографии для свадеб совсем не просто так и без кассового чека? У вас, мама, просто устаревший взгляд на вещи! На вещи надо смотреть по-новому.

– У Юдика Элькина зять работает в прокуратуре, Лева! А когда у тебя зять работает в прокуратуре, то ты можешь фотографировать хоть самого Леонида Ильича вместе с его орденами, и тебе ничего не будет, кроме почетной грамоты! И запомни, аидеше поц, новые вещи – это такие же старые вещи, только по другой статье Уголовного кодекса, и не факт, что эта новая статья будет лучше старой!

Одним словом, Лева трепал нервы своей маме.

Каждый вечер Блюма Исааковна ложилась спать, напившись корвалола, и долго слушала, как в комнате сына строчила швейная машинка.

А потом к Леве пришли.

На пороге стоял милицейский капитан и строго смотрел на Блюму Исааковну:

– Шуйт Лев Соломонович здесь проживает?

– Кто? – спросила Блюма Исааковна, и во рту у нее мгновенно пересохло.

– Шуйт Лев Соломонович, – повторил милиционер.

– А что такое? – Блюме Исааковне потемнело в глазах.

– Дама, а вам, собственно, какое дело? Мне нужен Лев Соломонович Шуйт, прошу меня проводить.

Блюма Исааковна медленно опустилась на табурет.