Копье чужой судьбы

 – Ничему тебя жизнь не учит. Наделал много ошибок. Хватит. Встретил женщину, полюбил – живи как все. Радуйся, уделяй ей внимание, живи ее интересами».

Будь он хорошим мужем, то при первом же упоминании о рисунке Малевича понял бы: в воровстве обвиняют его жену. «Она так хотела, чтобы все у нее получилось…» – думал Сергей.

После того как кризис отнял у Полины маленький магазин кукол, она стала безработной. Сидеть дома ей не хотелось. Знакомый художник устроил ее в галерею.

По вечерам Полина рассказывала о своих наблюдениях, открытиях, планах.

Особой темой была мечта о ребенке. Полина все чаще заговаривала об этом, но Сергею не хотелось вникать в подробности, мыслями он снова возвращался к работе.

– Эгоистичная сволочь… – слова, адресованные самому себе, слетели с губ Сергея, когда он открыл дверь, за которой его ждали.

Все обернулись.

– Что тут у вас? – громко спросил Дуло, показывая удостоверение одновременно всем и никому конкретно.

– Наконец-то… – Человек в форме протянул руку. – Следователь Киреев. – Пожав руку Сергея, он указал на дверь: – Кажется, убийство. Убитый – гражданин Чили Мишель Пиньера.

– Посмотрим… – Дуло прошел в спальню.

Посреди комнаты на полу лежал мертвый мужчина. Сергея удивила скрюченная поза убитого.

– Что с ним произошло?

– Пока не знаю. Вызов поступил в восемь утра. Труп обнаружила горничная, – следователь окликнул криминалиста, который сидел за столом и что-то писал.

– Здравствуй, Сергей. Тебе уже сообщили…

– Здорово, Тимофеев. Яковлев позвонил.

– Геннадий Петрович? Почему сам начальник следственного отдела?

– Не знаю. Думал, ты мне объяснишь. Что скажешь? – спросил у него Дуло.

– Точная причина смерти пока не ясна. Когда прибыли медики, пульс уже не прослушивался. Верхняя часть тела была еще теплой. Однако сердечную деятельность аппарат не выявил. Мероприятия по оживлению оказались бессмысленными.

– Откуда такая странная поза? – Сергей склонился к трупу. Увидев морщинистое лицо и руки, покрытые темными бляшками, протянул: – Э-э-э… Да он – глубокий старик… Как же умудрился так скрючиться?

Вопрос его остался без ответа. Обступив тело, все молча его рассматривали. На вид мужчине было лет семьдесят пять. Высокий и худой, сейчас он занимал небольшое пространство. Лицо будто окаменело, в уголках губ застыла темная жидкость.