Мне 14 уже два года

Уже не один, а несколько пацанов метнулись под ноги, изображая рабов. При этом они орали дикими, как у котов, голосами:

– Фотосессия! Перезагрузка! Арсен, все для тебя!

– Придурки! – высокий парень с косо подстриженной черной челкой рассмеялся.

Я ничего не поняла, а спросить постеснялась.

Перескочившая прямо на уроке за мою парту Фарида стала шептать в ухо так горячо, что я половину не понимала и все время переспрашивала, но все равно долетали только обрывки:

– …  а наша «англичанка» говорит: «Отдай немедленно, ты бы еще саму эту подругу с собой привел…» – (дальше неразборчиво) – Арсен отвечает … (опять неразборчиво) «… и вообще – это не подруга, отдайте, Вы не имеете …».

– Что он, не расслышала?

– Блин, да стал требовать твою фотографию назад, вот что! – потеряв терпение, проорала Фарида на весь класс. Кто-то из учеников опять засмеялся. Арсен показал Фариде кулак и… И улыбнулся мне.  А улыбка у него оказалась такая – будто гирлянду включили. Я почему-то сразу про Новый год вспомнила.

Арсен – он не только ртом, он еще глазами улыбнулся. И от этого стало тепло-тепло.

– А… А откуда у него моя фотография?

Ответа я не услышала. До того мирно объяснявшая что-то историчка вдруг так быстро подскочила к нам, что Фарида даже пискнуть не успела. Но досталось не ей. Историчка за рукав потащила меня через весь класс!

– А теперь, голубушка, поболтай-ка у доски!

Я молчала. Если честно, просто испугалась.

– Давай-давай, столько красноречия было, где оно? Поделись с классом!

Я молчала.

– Ну, хорошо. Может, повторишь, о чем я сейчас рассказывала?

Ответить было нечего, и я опять честно промолчала.

– Ты что, глухонемая?! Или не в себе, может? Хоть как тебя зовут, скажи!

Я чувствовала, что происходит самое страшное – язык отказывался служить, и все вокруг становится, как в тумане. От исторички исходила злая энергия, парализовавшая меня. Будто передо мною стоял робот-завоеватель.

Лоб начал пылать, и я, казалось, потеряла способность разговаривать вообще.

Тут в наступившей тишине раздался чей-то ироничный голосок, который я раньше не слышала:

– А это, Софья Сергеевна, наша новенькая. Дуремара она.

Класс загудел, но училка схватила указку, страшно грохнув ею по столу:

– Тихо!

И, обращаясь ко мне, как к пустому месту, бросила:

– А с тобой мне уже все ясно, красотка. Портновская культура… Садись.