Простите, простите, простите меня…

«У Сухаревой башни…»

У Сухаревой башни,

где Сухаревский рынок,

торгуют мамы наши

шнурками для ботинок.

В рабфаках наши братья.

Сияют горизонты.

Лишенки в длинных платьях

от солнца носят зонты.

В ячейках сестры наши,

багровые косынки.

Оранжевая башня,

надменный палец рынка…

Сестренки наши седы.

Состарили победы.

И братьев – треть от силы.

Победы покосили.

И пионеров больше

не дразнят хулиганы.

Туристы едут в Польшу,

артисты едут в Канны.

И Сухаревой башни

уже в помине нет.

Остался гром вчерашних

и нынешних побед.

«Я – в Москве. Угнетен и рассеян…»

Я – в Москве. Угнетен и рассеян,

по давнишней Мещанской бежал.

Вдруг – пахнуло… Листвою осенней

погребенный, как жалок, как мал

Ботанический сад наш! В Грохольском

переулке размером в пятак.

Не припомню, за вход сюда – сколько?

Ну, а через забор – и за так.

Были девочки в темной аллее,

с книжкой каждая.

Были лилии. Стоя, белели.

Было… После уроков – сюда.

У забора стою. Только запах

облетелой листвы. Где они,

эти девочки в светлых панамах

на скамейках в подвижной тени?

«Звезды тех, еще тридцатых лет…»

Звезды тех, еще тридцатых лет.

Вы светили сквозь слои печалей…

Меченные мрачною печатью

отрочества, мы ходили вслед

девочкам, которые носили

шубки москвошвеевского стиля…

Этих звезд уже в помине нет.

А капли сверк, сверк…

«Ты, музыка, так беспредметна…»

Алисе Фрейндлих

Ты, музыка, так беспредметна —

нет бань, собак, древесных крон,

а лепет флейт и громы медных —

лишь звуки. Боль, удар и стон.

В тебе я не ищу порядка.

Восторг с печалью пополам.

В тебе безмерно то, что кратко

и смутно жизнь шепнула нам.

«Тихо в доме, ах как тихо в доме…»

Слушая Шопена

Тихо в доме, ах как тихо в доме,

за окошком снег, и он не слышен.

Медленный рояль роняет громы.

То пониже громы, то повыше.

То взбираюсь в черные высоты,

то внезапно рушусь в немоту…

И забыты все обиды, все заботы

в тихом доме, в тихом снеге на лету.

«А капли сверк, сверк…»

Слушая Скрябина

А капли сверк, сверк,

травинки мокнут…

Травинки вверх, вверх,

хотя б немного.

И горы вверх, вверх

еще немного,

там нет дорог, вех,

им одиноко.