Басни

Дмитриева»», 1824 г.).

А. А. Бестужев-Марлинский:

«И. Крылов возвел русскую басню в оригинально-классическое достоинство. Невозможно дать большего простодушия рассказу большей народности языку большей осязаемости нравоучению. В каждом его стихе виден русский здравый ум. Он похож природою описаний на Лафонтена, но имеет свой особый характер; его каждая басня – сатира, тем сильнейшая, что она коротка и рассказана с видом простодушия. Читая стихи его, не замечаешь даже, что они стопованы – и это-то есть верх искусства.

Жаль, что Крылов подарил театр только тремя комедиями. По своему знанию языка и нравов русских, по неистощимой своей веселости и остроумию он мог бы дать ей черты народные»

(А. Бестужев-Марлинский. «Взгляд на старую и новую словесность в России», 1823 г.).

В. А. Жуковский:

«…Мы позволяем себе утверждать решительно, что подражатель-стихотворец может быть автором оригинальным, хотя бы он не написал и ничего собственного. <…>…Крылов может быть причислен к переводчикам искусным и потому точно заслуживает имя стихотворца оригинального.

Слог басен его вообще легок, чист и всегда приятен. Он рассказывает свободно и нередко с тем милым простодушием, которое так пленительно в Лафонтене. Он имеет гибкий слог, который всегда применяет к своему предмету: то возвышается в описании величественном, то трогает вас простым изображением нежного чувства, то забавляет смешным выражением или оборотом. Он искусен в живописи – имея дар воображать весьма живо предметы свои, он умеет и переселять их в воображение читателя; каждое действующее в басне его лицо имеет характер и образ, ему одному приличные; читатель точно присутствует мысленно при том действии, которое описывает стихотворец».

«Можно забыть, что читаешь стихи: так этот рассказ легок, прост и свободен (речь идет о басне И. А. Крылова «Лягушки, просящие Царя». – Прим, ред.) Между тем какая поэзия! Я разумею здесь под словом «поэзия» искусство представлять предметы так живо, что они кажутся присутственными.

Что ходенем пошло трясинно государство… —

живопись в самых звуках! Два длинных слова: «ходенем» и «трясинно» прекрасно изображают потрясение болота.

Со всех лягушки ног

В испуге пометались,

Кто как успел, куда кто мог.

В последнем стихе, напротив, красота состоит в искусном соединении односложных слов, которые своею гар-мониею представляют скачки и прыганье. Вся эта тирада есть образец легкого, приятного и живописного рассказа.