Ведьмино поле

Может там и выясню, где я оказалась.

– И еще кое-что, – Просинья сбегала за гребнем. – Простоволосыми у нас не ходят, народ осудит, – объяснила она, ловко заплетая мои светло-русые волосы в косу. Вплела в них алую ленту, похожую по цвету на горох на моем белом платье. – Вот так гораздо лучше, а теперь пора.

По дороге словоохотливая Прося, так девушка попросила себя называть, рассказала, что сегодня день сбора бобов. Он начинается ровно в полдень, в момент летнего солнцестояния, а закончить работу нужно строго до заката.

– В этот день воздух пропитан особенной энергией и, сорванные в заветные часы бобы, способны творить волшебство, – с горящими глазами рассказывала она.

К словам девушки я отнеслась скептически. «Чего только не придумают власти, чтоб организовать общественные работы. Наверное, насадили бобовых, рук для сбора не хватает, вот и привлекают местное население, приукрасив все сказочкой вместо оплаты», – решила для себя я.

На центральной площади, где должен был состояться общий сбор, собралась уже вся деревня, мы прибыли самыми последними.

Казалось, тут были действительно все от мала до велика. Малыши с визгами носились в догонялки, старики степенно стояли, опершись на палки. Мое появление не осталось незамеченным. Очень быстро я почувствовала себя «белой вороной». Народ, кто открыто, а кто утайкой, рассматривал меня, шептался, но подходить пока не решались. Их останавливал суровый взгляд кузнеца, видно было, что его здесь уважали и побаивались. Чей-то белокурый малыш робко подошел ко мне и потрогал ярко-красный горох на подоле моего платья. Его тут же окликнула женщина, по всей видимости мать, и мальчишка скрылся. Чуть погодя, сухонькая старушка протиснулась сквозь толпу и, подергав Просинью за рукав, спросила:

– Это кто будет?

– Сестрица моя Катерина, – нарочито громко ответила девушка, удовлетворяя любопытство всех желающих. – Приехала сегодня рано утром из Любовки, меня с папулечкой навестить, да на сбор бобов посмотреть, в их краях полей бобовых нет.

Старушка почему-то сочувственно посмотрела на меня, кивнула и, не говоря больше ни слова, юркнула обратно в толпу.

Внезапно наступила тишина. На площадь въехали трое на вороных конях, одетых в высокие кожаные сапоги и красные плащи. Все лица были направлены к ним. Всадники спешились, отдавая поводья местным мужикам. «Дружинники», – шепнула мне на ухо Прося.

– Приветствую вас, жители Лозовицы! – пронесся над толпой зычный голос одного из них.