Снова жив

Вынесли они на своих плечах вместе со старшими братьями и отцами страшную войну – кто на заводе работал, а кто и на фронт успел попасть. Выросли и передали сказку своим детям, а те – своим.

Но изменился мир, вползла буржуйская зараза незаметно, поселилась в мозгах, корни пустила. То, что не смогли сделать оружием, сделали ящиками печенья и бочками варенья – хоть и назывались они как-то там по-другому.

Вернулись буржуины и Плохиши, что ждали своего часа, отыгрались по полной программе. Спохватились тогда подросшие детки, что заветы дедов да отцов своих подзабыли, но поздно было.

Буржуйская власть крепко встала, кровь недовольным пустила без пощады и только сильнее сделалась от этого.

День за днем буржуины свою власть крепили – где хитростью, где лестью, а где и силой. Свыклись подросшие недоплохиши, освоились. Кто-то очень даже неплохо устроился, кто-то похуже, но тоже терпимо. Вроде и не предавали никого, как-то само вышло, без их участия.

Все бы ничего, но иногда рвет сердце тоска, до крика прям.

Хочется, чтоб из небытия вдруг вывалила красная конница, как на картинках в книжках детства ушедшего, да снесла всякое непотребство с глаз долой, из сердца вон. Но не будет этого, не будет. И конница та, говорят, совсем не такая была, как в книжках писали, то сказки, оказывается, все были…

А пусть хоть и сказки! Что с того? Вот пусть Мальчиш-Кибальчиш оживет да по улице пройдет, в глаза посмотрит и скажет: «Что же ты, Ваня, Петя, Саша или как там тебя, щучий сын, до такого жизнь свою довел?» Ну пусть.

Хоть во сне. Хоть в бреду. А то противно же, как будто озеро большое, в которое канализация льется – куда не плыви, всюду это самое. И все больше его становится, хотя утверждают, что меньше.

– Мысль то, дружище, материальна! Это наука доказала, между прочим, без всякого опиума для народа, – добавил странный незнакомец. окончательно сбивая Кибальчиша с толку. – Вот ты и воплотился, так сказать. Накликали.

– Так это буржуинский мир? – сурово спросил Кибальчиш.

– Нет, это нечто, называемое пространством идей.

Во всяком случае, я так понимаю. В мир, который эти детишки подросшие реальным считают, нам еще надо как-то умудриться просочиться…

– Нам?!

– Ну, да! Я же тоже… Как бы тебе объяснить… Эх, не поймешь же… Виртуальная я личность, короче. Мнимая. Папаша мой, если можно так выразиться, большой фантазер был. Когда приперло его как следует, создал себе двойника, портрет даже нарисовал. Простым карандашом. Вот откуда плащ этот и шляпа серые.