Алмазы Цирцеи

– Что это? – спросил он, увидев форменный пиджак Елены с эмблемой отеля.

Она умоляюще улыбнулась, продолжая стучать.

– Одну минуту… Сейчас я все выясню. Откройте! – Не выдержав, женщина повысила голос и с силой подергала ручку.

Ей казалось, что за дверью происходит некое движение, хотя оглушительные голоса, раздающиеся из телевизора, перекрывали все. Она метнулась к стойке портье, но там, как на грех, никого не оказалось. В ночное время дисциплина в отеле заметно падала, служащие частенько отлучались со своих постов, и в этом была одна из трудностей ее новой работы.

– Что за безобразие! – Постоялец с перекошенным лицом наблюдал за ее бесплодными попытками достучаться в номер 617. – Я еду в аэропорт в шесть утра, собирался выспаться, а тут…

– Откройте, или я позову охрану! – крикнула Елена.

На этот раз она действительно различила нечто, кроме воплей спортивного комментатора. Как будто прямо за дверью кто-то тонко и жалобно подвывал – не то человек, не то испуганное животное.

– Чего ты ждешь? – бросила она подруге, разом уяснив ситуацию. – Зови Никиту! Или лучше я сама! – И выхватила из кармана передника телефон.

Спустя минуту прибежал запыхавшийся охранник. Для порядка постучав в дверь, он достал универсальный ключ и отпер ее. Елена первой переступила порог и, ни на что не оглядываясь, бросилась к телевизору и выдернула вилку из розетки.

Комната была пуста, но все в ней говорило о недавнем присутствии человека. В пепельнице на столе дымилась тонкая сигара, наполовину превратившаяся в столбик пепла. Рядом стоял хрустальный бокал, на треть наполненный янтарной жидкостью. Тут же красовалась початая бутылка дорогого французского коньяка. Везде – на креслах, на диване, на ковре – валялись скомканные, измятые вещи. Казалось, кто-то вытряхнул все содержимое чемоданов, загромождавших проход в спальню, и долго рылся в тряпках.

– Извините! – довольно агрессивно обратилась Елена в сторону спальни, темной и безмолвной. – Я должна вам кое-что сказать!

– Она в ванной! – прервал ее испуганный шепот Веры. Старшая горничная указывала на закрытую дверь, сквозь матовое стекло которой лился смягченный золотистый свет. – Я уже стучала, не открывает!

Тут ничем не помог бы и Никита.