Жёны Ра

Патриция живет в Барселоне с сыном-подростком, безответно влюбленным в новую пассию отца.

Ричард старомодно заполняет карточки пациентов от руки, делая пометки синими чернилами montblanc, а затем убирает их в нижний отдел шкафа на ключ.

Пошел второй год моей работы в Лондоне в качестве бизнес-аналитика. Совсем недавно мне согласовали контракт и подтвердили переход на следующую ступень должности. Это знаменовало новую жизнь или, по крайней мере, стабильность и увеличение зарплаты. Я больше не бунтовала и не чувствовала, что должна отстаивать место под солнцем, но как только борьба за выживание закончилась, на меня обрушились демоны прошлого.

Они скреблись ночными кошмарами, словно зашитыми в стены милой квартирки, проявлялись снами с мутной водой и тенью преследователя, снами, в которых я плыла по реке на каком-то ржавом корыте, и все дома на обоих берегах были обстреляны, словно после войны. Болезненные воспоминания о прошлом застряли прямо в ребрах. Мне казалось, что оно следует за мной по пятам, но попытка заглушить голос прошлого в алкоголе, влюбленностях или позитивном мышлении, терпела крах.

Мы с Ричардом из разного теста, и мне будет непросто объяснить ему, как я оказалась здесь. Девчонка, у которой даже технического образования нет, теперь на лету пересекает холл River Plaza на десятисантиметровых шпильках, и это на родине суфражисток, в городе, где женщины превыше всего ценят комфорт (вы не встретите ни одну нормальную женщину в Лондоне на шпильках).

Вообще-то нашему поколению отчасти повезло, мы прожили как бы несколько эпох, родившись в мире, где не у каждой семьи был миксер, компьютер и даже телевизор, к тридцатнику мы уже писали код, анализировали данные, создавали игры и искусственный интеллект, чтобы обеспечить потребителей новым цифровым продуктом, а глав корпораций – многомиллионным доходом.

Если уж мы и были рабами, то явно элитного подразделения.

И все же мы – поколение перестроечных детей – люди, которые будут искать вечно.

Поиск ради поиска. Въевшийся паттерн беспокойства. Не верите? Просто спросите у человека возраста тридцати двух лет о его трудовом стаже и планах на будущее, и вы узнаете, что можно работать два года юристом, два года барменом, сделать карьеру в банке и улететь фрилансером на Бали.

Мы умеем накидываться на новое, как накинулись бы наши родители на пару фирменных levis в середине 80-х.