Пламя

– Да что он о себе возомнил??? Разве можно так обращаться с девушкой, пусть и малознакомой? Откуда ему знать, кто из нас умнее, и в чём!

Вытеревшись мягким полотенцем докрасна и накинув на себя хлопковый халат, она возвращается в свою комнату и накрывает себя тёплым одеялом, улёгшись в постель.

– Ненавижу его! Бесит! Лучше бы дома осталась, – слабая возмущённая интонация голоса прерывается сухим кашлем, – теперь ещё и лечиться…

Поколотив подушку от переполняющих душу эмоций, она падает на кровать без сил, внезапно отмечая про себя, что мысли о нём, независимо от их содержания, продолжают растапливать давно угасший огонёк в груди, который невозможно с чем-то перепутать.

Это не температура, не шалящие сосуды, и, тем более не какая-то сердечная болезнь. Только при мыслях о нём там, в груди, снова всё вспыхивает, не даёт покоя, что не может не раздражать.

«Ладно», – чуть остыв, говорит она самой себе, прикрыв глаза, -«Забудем. Забудем об этой странной встрече.

Я уверена, у нас впереди ещё множество встреч».

Фетишизм

На бархатный свежий снег тихо ложились тени деревьев. Включались фонари, озаряя всё вокруг зловещим жёлтым светом. Темнота нависала над городом настойчиво и незаметно, даря всем влюблённым возможность почувствовать слепую бесконечность этой праздничной ночи. На календаре – четырнадцатое февраля, день всех влюблённых.

По узенькой улице медленно шагал домой маленький человечек.

За тёплым серым шарфом трудно было рассмотреть его угрюмое лицо. Впрочем, оно никого не интересовало. У этого человечка словно не было ни носа, потому, что он уже давно никем не дышал, ни рта, потому, что он никогда ни с кем не разговаривал, ни ушей, потому что он никого не слышал и не хотел слышать. Природная бледность смешала его черты воедино, на его круглом личике выделялись только глаза. Этот человечек видел. Видел насквозь этот мир, как никто другой.

При рождении любящие родители дали ему красивое имя. Но теперь он его не помнил, потому, что окружающие обращались к нему редко, а если и обращались, называли его просто Пьеро, за его опечаленное неизлечимой тоскою лицо.

Пьеро шёл по заснеженной дороге, в его голове сплетались вереницы мыслей, обгоняя одна другую, постепенно превращаясь в острую головную боль. Повсюду гуляли влюблённые парочки, давя на него свои счастливым видом.