Счастье Кандида

Понимаете, я столько навидался за свою жизнь умелых профессиональных литераторов, что сейчас их тексты кажутся мне генно-модифицированными яблоками из супермаркета. Одинакового размера, матовые, негниющие, безвкусные.

Кривые яблочки Кругосветова – это именно то, что сейчас нужно. Да, так писать нельзя, но нужно.

Кругосветов очень талантлив. У менее талантливого получилась бы графоманщина. Ну, в самом деле – выдуманная фабула, постмодернистские преувеличения и условности. Нищенка-бомжиха знает четыре языка.

Юное привлекательное существо и одновременно – старуха-«смолянка», всю жизнь скрывающаяся от большевиков, рядовой гений Шародей умеет делать компьютеры из любых подручных предметов и веществ.

Но автор знает жизнь и в деталях не ошибается. Всё прощупал, всё продумал, и то, что он пишет, это не записные байки, услышанные в питерском «Сайгоне», что практиковали его более именитые коллеги, которых в отличие от Кругосветова знали все – сначала в Питере, потом в стране и, наконец, во всем мире.

Но и Кругосветов не прост. Это его персонаж – наивный Кандид, а сам автор земной человек, видел многих будущих знаменитостей, общался с ними. Не случайно один из главных персонажей романа – вылитый легендарный питерский композитор Олег Каравайчук, тени Юрия Темирканова, Давида Голощекина, Вячеслава Полунина – полноправные персонажи нового «Кандида».

То-то будет радости грядущему литературоведу писать кандидатскую про емкого постмодерниста Кругосветова!

А по мне так никакого постмодернизма нет, равно как и соц.

, крит. или кап. реализма.

Или есть писатель. Или его нет. Точка.

А если литератор действительно есть, то он свободен и может делать всё, что ему заблагорассудится.

Описывать древнеримских педерастов, как Петроний.

Писать лесенкой, как Маяковский.

Занудствовать, как Пруст.

Сходить с ума, как Джойс.

Сурово карать грехи человечества, как очнувшийся от беспутной юности Лев Толстой.

Витийствовать, как Достоевский.

Подражать, кому хочется, понимая, что от подражания до дразнилки один шаг и сделавший этот шаг обретает собственный стиль.

И Кругосветов этот шаг сделал.

Человек, более эрудированный, чем я, конечно же, определит, что многое у него от Бориса Виана, который поразил нас в конце 70-х не меньше Андрея Платонова или Набокова. Сладкая питерская парочка – Альберт Виан и Борис Эйнштейн – все это от автора ПЕНЫ ДНЕЙ (в переводе Лилианы Лунгиной) и персонажа по имени Жан-Соль-Патр.