Блик

И странно верить, что умрёшь,

Когда вокруг так много света,

Что это – нереальность, ложь

И что внутри есть бог ответа,

Что знает и тебя, и лес

В святой игре святых чудес.

Печать

Я хотел излечить от зла

Подсознательные колодцы.

Незаметная жизнь прошла.

Лошадь бледная за оконцем.

Сопространственники мои,

Современники, что ж нам надо?

Мир изнизан светом Любви.

Почему он как жерло ада?

Неземная лежит печать

На сердцах, и она, похоже,

Возвращает все судьбы вспять

Наказанием за безбожие.

Не затем ли нас лечит смерть,

Выправляя дефекты зрения,

Чтоб увидели до и впредь,

И вокруг, и внутри – парение.

Веришь, всё купалось в Любви.

Боль была золотою рыбкой.

И, как учат, губы твои

Тронуты будут улыбкой.

Увидеть

Увидеть вновь великолепье

Миров прекрасных и пустых,

И Иоанна, и Асклепия,

Всегда лепечущих о них.

Увидеть вновь метаморфозы,

Перетекание в одно

Другого, видимость угрозы,

Где всё ко благу сведено.

Где наши бледные наречья

Любви, несчастий и стыда

Плывут ладьями Междуречья,

Не приплывая никуда.

Увидеть, что судьба над склепом

И над дворцом одна, проста,

А Иоанну и Асклепию

Лучит счастливая звезда.

Кайма

В невысокой прозе сновидений

Что ни тронь – ажурная кайма,

Брызги сердца, радуги хотений,

Плотности бесплотного ума.

Снимешь крылья, постучишься в двери —

Может, боги проживают тут?

А вглядишься: маленькие звери,

И таких на пастбищах пасут.

Ах, зачем ты… Ах, зачем ты, право,

Захотел распятий этой тьмы?

Смерти страх – последняя управа,

Отрезвляющая их умы.

А проснёшься – велика потеря! —

Нет ни злых, ни добрых, никаких.

Разделяя, властвуют. И верят,

Что возмездье – это не про них.

Ойкумена

Как будто на краю земли

Я оглянулся на мгновенье:

Эпохи, что давно прошли,

Вернулись к точке отправленья.

Оглохший не услышит век

Надрыв архангельского горла:

Земля, единый Человек,

Свой ад и небеса исторгла.

Как яд с зубов гремучих змей

Оставит жизни лишь мгновенье,

Так власть повапленных Семей —

Предвестие уничтоженья.

Изнеженная духов рать

Изнемогает в прежней коже —

Она умеет только брать,

Но сострадать она не может.

Так оскудения волна

Накрыла инструменты духа,

И возвращаются сполна

Трагедии былого Круга.