Ищущий да найдёт

Здоровый мужик с рыжей бородой, посаженной головой с маленькими голубыми глазами. Зайдя в кабинку, тавернье пришлось согнуться, чтобы просто сесть на скамью, и даже так Ренат видел сквозь решетчатое оконце лишь крепкие руки исповедника.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, – на выдохе произнес тавернье, крепко держа колени. Склонив голову, он поджал губы.

– Господь да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди, – продолжил Падре.

– Моя последняя исповедь была с месяц назад, – в хриплом, низком голосе слышалась печаль и глубокая вина.

 – С тех пор, Падре, я согрешил. Как вы знаете, моя таверна досталась мне от отца. Он был старым пьяницей и картёжником, и как только ему досталась таверна после удачной карты, отец стал пить еще больше. Умирая, он завещал мне этот двор. Но с того самого дня я дал обет, что никогда не буду похожим на своего отца.

Тут мужчина остановился. Исповедальня начала трястись… послышались всхлипы.

– И вчера… вчера я… – голос исповедника дрожал, становясь то высоким, то вновь низким.

 – Я выпил впервые в жизни. Немного, но этого было достаточно, чтобы обидеть любящую жену с дочуркой… – после этих слов дрожь кабинки усилилась.

Ренат и ранее видел слёзы, разные слёзы: счастья, радости, печали, горя. Но впервые видел слёзы сурового мужчины.

– Сын мой. То, что ты осознаёшь свой грех – ведёт тебя к искуплению. Бог простит тебя, но простить самого себя сможешь только ты. Твоя семья тебя любит. Теперь ты знаешь, на что способен, когда выпьешь.

Все можно исправить, и выйдя из церкви, иди к семье, проси прощенья. Но главное – прости себя. Запомни этот урок, и не совершай больше ошибок.

С каждым словом священника тавернье успокаивался. Подняв голову, в голубых бусинках загорелась надежда.

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного, – оживлённо заговорил мужчина.

– Господь простил тебя. Иди с миром…

* * *

– Падре?

Днем пришёл ребёнок. Исхудавший, одежда в заплатках, тёмные волосы.

Руки грязные, будто весь день пробыли в золе. Ренат тут же отозвался. Ребёнок с опаской закрыл за собой кабинку и уселся на скамью, сложив руки на голых коленях. Падре не ждал слов от дитя, поэтому начал первый.

– Сын мой, что стряслось у тебя? – тихий голос священника обволакивал исповедника, и тот чуть расслабился.

– Падре… я не знаю, как молится.

– Разве для молитвы нужны какие-то слова? – Ренат спокойно говорил, чувствуя каждое движение дитя.