Тёмный путь

Небольшая лесенка вела в какой-то чердак, в котором была крохотная горенка с откосами на потолке.

Я выглянул в створчатое оконце. Под ним выдавался небольшой выступ крыши или навес над узенькой галерейкой, ведшей к мельничному колесу.

От этой галерейки крутая лесенка шла прямо на берег в чащу леса.

На дорожной складной кровати была постлана постель, подле нее – простой белый стол, на который Карп поставил свечку, а затем разоблачил меня.

– Что, Карп, – спросил я, – не страшно здесь?

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Чего, сударь, страшно… Бог не выдаст, свинья не съест. Ружье у вас есть, собака с вами. Чего бояться?!

– Говорят, здесь нехорошо!

– Мало ли что бабы болтают! Всему веры нельзя давать.

Он собрал все мои доспехи и, пожелав покойной ночи, отправился.

Свеча довольно ярко освещала всю комнатку. Мебели в ней не было, кроме небольшой лавки, да в одном углу стоял открытым мой чемодан-баул.

Я осмотрел ружье и зарядил его крупной дробью на всякий случай (пуль со мной не было), потом осмотрел запоры.

В комнатку вела низенькая дверь с высоким порогом. Снаружи ее была массивная задвижка с колечком и пробоем для замка; внутри ничего не было; кроме небольшой скобы, торчал в двери гвоздь, и к нему была привязана веревка. В косяке был вбит другой гвоздь. Очевидно, этот нехитрый аппарат заменял внутренний запор.

Я достал из баула маленький английский топорик и вбил крепче оба гвоздя; затем тонким охотничьим ремнем скрутил их покрепче и на этом успокоился.

VI

Устаток брал свое.

Глаза слипались, голова слегка кружилась. Я достал томик Vicomte de Bragelone (тогда это была новость) и, зевая, залег. Нелли давно уже спала, свернувшись клубком на моих носках, которые я бросил на пол, надев туфли.

Несмотря на устаток, всепоглощающий роман сделал свое дело и прогнал сон, но ненадолго.

Помню какой-то легкий шум, какую-то возню. Казалось, кто-то чуть слышно подъехал к мельнице.

Я вскочил, подбежал к окошку, отворил и высунулся в него.

Тихая ясная ночь стояла над лесом, и среди нее далеко чернели вершины дубов. Какая-то птица или жаба однотонно тянула надоедную, нескончаемую трель.

Я постоял, постоял, послушал… Ничего, кроме этой трели и однообразного шума воды. Я запер окошечко и снова лег.

Помню, чудился мне какой-то однообразный гул. По временам я поджидал, что вот-вот начнется что-то страшное, какой-нибудь резкий удар заставит меня бросить роман. Но ничего не происходило необычайного.