Один шаг до любви

Здесь было грязно, и в воздухе носилась пыль, которую Мариса чувствовала даже в сыром холодном воздухе, привычном для северного Массачусетса в марте.

В желудке заурчало. Она слишком сильно нервничала из-за встречи, чтобы пообедать.

– Коул Сиренгетти?

Он повернул голову, одновременно снимая каску.

Мариса замедлила шаг, словно перенесясь назад во времени, при виде темных волнистых волос, зеленовато-карих глаз и четко очерченных губ. Теперь левую щеку пересекал шрам, соединявшийся с еще одним, поменьше, на подбородке, полученным в старших классах школы.

У Марисы сжалось сердце. Судя по новому шраму, его ранили. Тяжело.

Но все же он по-прежнему оставался самым сексуальным мужчиной из всех ее знакомых.

Она изо всех сил пыталась привести в порядок смятенные мысли, одновременно упиваясь переменами в Коуле.

Он стал выше и шире в плечах, чем был в восемнадцать, а лицо сделалось жестче. Но самой большой переменой была излучаемая им харизма, обаяние бывшей звезды НХЛ и секс-символа, который переквалифицировался в миллионера-застройщика.

И хотя у него появился новый шрам, все же она не видела следов увечья, настолько серьезного, чтобы из-за него закончить карьеру хоккеиста. Он прекрасно двигался.

«Першинг» была расположена на окраине Уэстдейла, штат Массачусетс, города, который Сиренгетти называли домом, но вот странно – после окончания школы, она ни разу не столкнулась с Коулом.

От ее внимания не ускользнули оценивающий взгляд, которым он ее окинул, и медленно осветившая его лицо улыбка.

– Солнышко, даже не будь я Коулом Сиренгетти, ответил бы вам «да».

Ленивая улыбка по-прежнему растягивала губы, но цепкий взгляд остановился на ложбинке между грудями, открытой вырезом платья с длинными рукавами, а потом и на ногах, стройность которых подчеркивали босоножки на танкетке.

Коул поднял голову и улыбнулся ей.

– Вы благословенный лучик солнца после мрачной атмосферы стройплощадки.

Он даже не узнал ее!

Безумное головокружение почти одолело Марису. Она никогда не забывала его все прошедшие пятнадцать лет.

Ей не давало покоя предательство, которое она совершила. А он все это время спал безмятежно, как дитя.

Она понимала, что выглядит иначе. Подстриженные до плеч мелированные волосы распущены, концы завиваются. Фигура округлилась, лицо больше не скрыто огромными, круглыми, как у совы, очками.

Мариса напомнила себе, что нужно поскорее покончить со всем этим, как бы она ни упивалась великолепной внешностью Коула.