Ради прекрасных глаз

Ради прекрасных глаз

Игнатий Николаевич Потапенко

Записки старого студента

«Мы проводили вместе почти все вечера. Правда, мы с Буйновым не отличались разговорчивостью, но Анна Григорьевна была такая болтушка, что в этом не было и надобности, – она за всех говорила.»

Игнатий Николаевич Потапенко

Ради прекрасных глаз

Три года подряд мы с Буйновым жили в одной комнате. Первая наша встреча была случайная; до поступления в университет мы вовсе не были знакомы. Приехали с разных концов России и никогда не слыхали друг о друге.

Мы встретились с ним на лестнице большого дома, когда оба подымались на четвёртый этаж. Он впереди, я позади. Впрочем, вероятно, и раньше ещё мы заметили друг друга, когда стояли у ворот и внимательно читали то, что было написано женским крупным почерком на прилепленной к стене бумажке: "Одна комната отдаётся внаём для холостого с мебелью, по желанию и со столом".

Оба мы заинтересовались этой надписью, но Буйнов, может быть, прозрев во мне конкурента, прочитал её наскоро и тотчас же побежал во двор и стал разыскивать соответствующий подъезд.

Я же вообще никогда не торопился и в этом случае тоже пошёл медленно, и, в то время, как я поднял ногу, чтобы взойти на первую ступеньку грязной лестницы, Буйнов был уже на площадке второго этажа, а когда ему отпирали дверь в двадцать седьмом номере, на четвёртом этаже, я ещё только подступал к третьему.

Но дело в том, что раз у нас была одна цель, мы неминуемо должны были встретиться в двадцать седьмом номере.

Так это и случилось. Меня впустили вслед за Буйновым и точно так же, как его, ввели в довольно большую комнату, с двумя окнами, выходившими во двор, с диваном, кроватью, столом, шкафом, этажеркой и зеркалом, висевшим над диваном и обладавшим какой-то странной способностью отражать предметы в превратном виде.

– Сколько же она стоит, эта комната? – спросил Буйнов хозяйку, с виду очень почтенную даму, в чепце, с тёмной шалью, наброшенной на плечи, высокую, довольно плотную, с лицом приветливым, с мягким голосом.

– Тринадцать рублей! – был ответ.

– С самоваром? – спросил Буйнов.

– Да, с самоваром. А если угодно стол, так он стоит отдельно шесть с полтиной.

– Гм!.. Так вы говорите – тринадцать? – переспросил Буйнов, очевидно, не желавший пользоваться столом. – Почему же такая цифра? Тринадцать, ведь это нехорошее число!

– Но, знаете, – с усмешкой произнесла хозяйка, – когда речь идёт о деньгах, то тринадцать – число лучшее, чем двенадцать.