Суд света

– Хе, хе, хе! Далеко кулику до петрова дня!

– Позвольте уж и мне попользоваться в четверг вашим обедом! – восклицает воспеватель всех торжественных происшествий……ского уезда. – Позвольте ради вашей красоты! Я давно желал встретиться с ней, посудить об ее уме и талантах, задать некоторые вопросы, высказать откровенно мое мнение насчет ее творений, – гм… думаю, она примет с благодарностью мои советы! – прибавляет он с блаженным самоубеждением, поглаживая розовые отвороты своего голубого бархатного жилета.

– Ах, душонок! Я слышала, что если найдет на нее вдохновение, то где бы ни была она, на балу, в карете или на берегу реки, она тотчас начинает громко декламировать.

– Ах, если б в четверг нашло на нее вдохновение! – восклицает наивная уездная барышня.

– А знаете, ведь говорят, что все героини ее романов списаны с нее самой.

– Как так?

– Да просто, кто ни возьмет в руки перо, то, смотри, себя и опишет.

– Ну, как же это можно, помилуйте? Ведь ее героини не все в одной форме испечены! Эта – деревенская девочка, та – светская дама, одна восторженна, другая холоднее льда, первая русская, вторая немка, третья дикарка, башкирка что ль?..

– Э… да вы забыли, – восклицает догадливый поэт, – что она не просто женщина, а женщина-писательница, то есть создание особенное, уродливая прихоть природы, или правильнее: выродок женского пола.

Ведь родятся же люди с птичьей головой и козьими ногами, – почему ж не допустить, что душа ее, созданная по образу и подобию хамелеона, прикинется такой-то, спишет с себя портрет да и обернется в другую форму.

– А… видите…

– Ну, разве что… – произносят нараспев две-три барыни, слепо верующие во все сказания великого поэта.

– Так скажите ж, пожалуйста, – говорит почтенная старушка, поседевшая в святом незнании вещей мира сего, – скажите, она вот так-таки и пишет, как в книгах в слово печатают? То есть, так сказать, как она напишет, то слово по тому и напечатают?

И на утвердительный ответ она изъявляет желание видеть женщину, которая умеет так писать, как в книгах печатают.