Литвинка

Литвинка

Михаил Юрьевич Лермонтов

Поэмы

Михаил Юрьевич Лермонтов

Литвинка

повесть

1

Чей старый терем на горе крутой

Рисуется с зубчатою стеной?

Бессменный царь синеющих полей,

Кого хранит он твердостью своей?

Кто темным сводам поверять привык

Молитвы шепот и веселья клик?

Его владельца назову я вам:

Под именем Арсения друзьям

И недругам своим он был знаком

И не мечтал об имени другом.

Его права оспоривать не смел

Еще никто; – он больше не хотел!

Не ведал он владыки и суда,

Не посещал соседей никогда;

Богатый в мире, славный на войне,

Когда к нему являлися оне, —

Он убегал доверчивых бесед,

Презрением дышал его привет;

Он даже лаской гостя унижал,

Хотя, быть может, сам того не знал;

Не потому ль, что слишком рано он

Повелевать толпе был приучен?

2

На ложе наслажденья и в бою

Провел Арсений молодость свою.

Когда звучал удар его меча,

И красная являлась епанча,

Бежал татарин, и бежал литвин;

И часто стоил войска он один!

Вся в ранах грудь отважного была;

И посреди морщин его чела,

Приличнейший наряд для всяких лет,

Краснел рубец, литовской сабли след!

3

И возвратясь домой с полей войны,

Он не прижал к устам уста жены,

Он не привез парчи ей дорогой,

Отбитой у татарки кочевой;

И даже для подарка не сберег

Ни жемчугов, ни золотых серег.

И возвратясь в забытый старый дом,

Он не спросил о сыне молодом;

О подвигах своих в чужой стране

Он не хотел рассказывать жене;

И в час свиданья радости слеза

Хоть озарила нежные глаза,

Но прежде чем упасть она могла —

Страдания слезою уж была.

Он изменил ей! – Что святой обряд

Тому, кто ищет лишь земных наград?

Как путники небесны, облака,

Свободно сердце, и любовь легка...

4

Два дня прошло, – и юная жена

Исчезла; и старуха лишь одна

Изгнанье разделить решилась с ней

В монастыре, далеко от людей

(И потому не ближе к небесам).

Их жизнь – одна молитва будет там!

Но женщины обманутой душа,

Для света умертвясь и им дыша,

Могла ль забыть того, кто столько лет

Один был для нее и жизнь и свет?

Он изменил! увы! но потому

Ужель ей должно изменить ему?

Печаль несчастной жертвы и закон,

Всё презирал для новой страсти он,

Для пленницы, литвинки молодой,

Для гордой девы из земли чужой.