Пять сигарет Машимона

При этом Карина снова и снова смотрела на него с рыбьей благодарностью. Утром, пока он пил сваренный ею кофе, ковырял в зубах спичкой, поплевывая на пол, Карина обнимала его худенькими ручками-веточками, поглаживала по рыхлым плечам, груди, спине. Его ничего не грело, не возбуждало в ней. Острые косточки вызывали злость. «Ну не может же баба быть такой костлявой и неудобной!» – сетовал Хуан. Он с пренебрежением отбрасывал ее руку и направлялся к выходу.

Прощаясь, она подбегала к нему в тапочке на одну ногу, наскоро накинув на острые плечики застиранный халат, протягивала сжатую в кулачок руку: «Хуан, подожди! Я забыла тебе отдать».

Хуан останавливался, вальяжно облокачивался на косяк, с неохотой цедил: «Ну что еще там у тебя?» Карина разжимала его ладонь и быстро вкладывала несколько мятых купюр.

Хуан тут же принимал оскорбленный вид, его ноздри начинали трепетать.

Карина тянулась к его холеной щеке, пытаясь поцеловать. Хуан отклонялся, потому что прикосновения ее губ напоминали поклевывания курицы.

«Хуан, любимый, ну не дуйся! Это же совсем немного. Ты же знаешь, как я тебя понимаю. Купи себе чего-нибудь вкусненького», – частила Карина.

О, как он ненавидел ее в эти минуты! Внутри клокотало: «Серая моль! Нет, ты не моль, ты тощая мышь! Суешь мне свою мелочь и еще учишь, куда мне ее потратить! Ты кем себя возомнила? В тебе ни тела, ни красоты. У меня не стоит на твои кости, скоро тошнить начнет при мысли о сексе с тобой. Раздавить бы тебя, как пустой орех, сжать твою головешку, чтобы лопнула!» – орал про себя Хуан каждый раз, когда уходил из ее квартирки.

Но в душе была уверенность, и она держала его на плаву в этой помойке: скоро все будет по-другому. Сейчас ее мелочь не помешает. Он пойдет в казино и поставит на красное. На красные губы его Марго, девицы из соседнего квартала, на красный огонь ее глаз, красную обивку кабриолета. На все красное, дорогое. Он ставил на свою свободу, она тоже была красного цвета.

Начинался новый день.

Первую ставку Хуан проигрывал сразу. Он матерился на крупье, залпом вливал в себя полстакана дешевого виски. Выжигающая ненависть к Карине, ко всему вонючему миру вокруг потихоньку исчезали. Он долго усаживал на голову шляпу, глядя в зеркало налитыми кровью глазами гипертоника, после гордо вываливался на улицу. Не спеша, вразвалку шел в сторону автозаправки, где чертыхался его сменщик, уже два часа мечтающий уйти домой. Хуан всегда опаздывал.