Отвага, слава и любовь

Отвага, слава и любовь

Анна Рось

Маричка Лобода – молодая казачка, травница. Она находит раненого польского драгуна и выхаживает его, вскоре между юношей и девушкой возникают чувства. О привязанности дочери к шляхтичу прознал отец Марички – казацкий сотник Тихон Лобода. Каким будет последнее слово отца и что ожидает влюбленных?

Анна Рось

Отвага, слава и любовь

Славным сынам рода козацкого посвящается

Часть 1. Панночка моя

1. Встреча у криницы

Лукерья, стройная, еще молодая козачка управлялась у печи.

Утром ее муж, сотник Тихон Лобода, зарубил курицу, и вот уже душистый бульон поспевал на печи. В окно заглядывало приветливое майское солнце, освещая уголок, где хранилась кухонная утварь: глиняные кувшины, миски, горшочки, чугунный казанок, деревянный половник и проволочное сито для просеивания муки. Рядом, слева на стене, висел мисник[1 - Мисник – полка для посуды.] для праздничной посуды. В хате у Лукерьи всегда было чисто, стены выбелены и разрисованы цветной глиной, утыканы цветами и ароматными травами. В углу над образами и на окнах висели вышитые рушники. А в окна заглядывали красные маки и вместе c ними фиолетовые и желтые касатики – петушки.

– Маричка, принеси воды, – позвала Лукерья дочь, – поторопись, мне надо тесто на галушки замешивать, бульон почти готов.

– Зараз[2 - Зараз – сейчас.], мама! – ответила Маричка и, оставив тяпку в огороде, пошла мыть ноги, чтобы обуть свои любимые красные черевички.

– Ой, еще ноги моет, – сказала мать, – не можешь к кринице сбегать, не обуваясь?

– Мама, а вдруг там козаки, а я босая, – смутилась Маричка.

– Куда там, козаки, рано тебе еще о козаках думать.

– А вам же тоже было шестнадцать, когда вы с отцом полюбили друг друга.

– Вспомнила, то когда было! Твой отец мне проходу не давал! Первый красавец был, высокий, ловкий. А теперь, хоть и невысокий, – засмеялась Лукерья, – но крепкий, что дуб. Давай, беги, беги, да не болтай там с козаками, неси воду скорей.

Маричка поправила гребнем непослушные волосы, повязала желтую ленту, вставила под нее около левого уха нежную белую дубравную ветреницу и пошла, взяв коромысло и ведра. Она не шла по улице, казалось, плыла, как лебедушка. Стройная, как березка, в белой вышитой блузке, красной тонкого сукна юбке. А на шее – до десяти ниток разных бус, а еще крестик на суровой нитке и образок Богородицы.