Отцы

Отцы

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

«Михеич усердно чистил бронзовые скобки тяжелой дубовой двери Крутоярского торгового банка и рассуждал вслух:

– Павел-то Митрич придет, так все узорит… Он, брат, на два аршина под землей видит! Каждое пятнышко… только взглянул, и готово. Хе-хе… Орелко!..»

Дмитрий Мамин-Сибиряк

Отцы

I

Михеич усердно чистил бронзовые скобки тяжелой дубовой двери Крутоярского торгового банка и рассуждал вслух:

– Павел-то Митрич придет, так все узорит… Он, брат, на два аршина под землей видит! Каждое пятнышко… только взглянул, и готово.

Хе-хе… Орелко!..

На городской каланче пробило девять, а банк открывался только в десять. Значит, оставался еще целый час, и Михеич «наводил чистоту». Двухэтажное каменное здание банка стояло на высоком берегу большеводной реки Крутояра, и с подъезда открывался великолепный вид и на реку, и на пароходные пристани внизу, и на обывательскую стройку, ломаной линией спускавшуюся по откосу к пристаням.

Устав тереть суконкой, Михеич делал передышку и некоторое время любовался рекой. Давно ли тут вон пустой берег был, – так, барки приставали да плоты, – а теперь и пароходные пристани, и каменные товарные склады, и мелкие лавчонки с разной дрянью. И не узнаешь Крутоярска… Людей тоже умножилось. А какие дома везде понастроены! Супротив прежнего-то дворцы дворцами. Да, в гору пошел Крутоярск. Взять хоть банк: прежде-то в тряпочке деньги старики держали, а то и прямо в землю закапывали, – нынче, шалишь, все узнали вкус, как с деньгами обращаться.

– И народ особенный пошел… – думал вслух Михеич, опять принимаясь за свою суконку. – Все на тонком обороте. Всякий норовит живым мясом вырвать из тебя… А не зевай! Не будь дураком… Нет, брат, не прежнее время, чтобы разиня рот сидеть. Умный-то человек горошком катится…

К подъезду банка тихо подъехал старинный тяжелый экипаж, из которого не торопясь вышел седой, степенный старик. Михеич вытянулся в струнку и отрапортовал:

– Раненько изволили пожаловать, Савелий Федорович… Еще половина десятого, а наш банк начинает в десять.

У нас порядок – первое дело…

– Знаю, знаю… Ничего, подожду. Время терпит… – Старик с трудом поднялся на крыльцо, остановился, вытер лицо красным бумажным платком и сказал кучеру, чтобы ехал домой.

– Жарко, Савелий Федорович… – залебезил Михеич. – То-то хлеба теперь наливаются после дождей. Да вы пожалуйте наверх, Савелии Федорович.