Объятая сном

Объятая сном

Анна Сафронова

Вдова дворянина расследует убийство собственного мужа, расшифровывая подсказки из собственных сновидений. Параллельно с этим она находит ответы на многие вопросы, касающиеся детства и семьи.

Анна Сафронова

Объятая сном

Глава 1. Преступление

Акт 1. «До»

Всё было, как обычно. Оленька проснулась, когда солнце уже было в зените. Соня, услышав шорохи, вошла в спальню и привычным движением распахнула тяжёлые шторы. Солнечный свет наполнил богато обставленную комнату.

Пробудившаяся скользнула по кровати, затронув висящую у изголовья игрушку. Эта причудливая вещица была соткана из белых перьев какой-то птицы. Она с детства была рядом, словно оберег сладких снов.

Затем миловидная женщина подошла к зеркалу и сладко потянулась во весь рост. Её белоснежная ночная сорочка, облегающая стройную фигуру, слегка обнажила достаточно высокую для Оленькиного возраста грудь.

– Доброго дня, матушка, – пробормотала служанка. – Как спалось?

– Ах, Сонечка, какой же мне опять сон приснился, видела бы ты! Мои сны – это такой прекрасный край! Что и просыпаться не хочется!

Хозяйка смущённо поправила сорочку и мило улыбнулась.

– Чур меня, чур…Тьфу-тьфу-тьфу…Ну что вы такое говорите! Как так, не просыпаться-то? Вы и так проспали до самого обеда. Пётр Николаич ужо про вас спрашивал. Где, мол, Оленька, супружница моя любимая… А как узнал, что вы ещё не вставали, так в город по делам уехал.

После этих слов от счастливой улыбки на лице Ольги не осталось и следа.

– А как дети? Уже завтракали? – перевела она разговор.

– Да, а что с ними будет-то? Поели, поучились с их хранцузиком ентим. Вон, резвятся на лужайке.

Хозяйка подошла к окну. На лужайке около дома бегали два раскрасневшихся и весёлых мальчугана, погодки девяти и восьми лет от роду. Оба были одеты в одинаковые синие костюмчики на морской манер. Подле них громко отсчитывал цифры на французском молодой учитель. А затем на русском продолжал:

– Кто не спрятался – я не виноват!

Женщина у окна громко хихикнула и сказала:

– Сонечка, я тебе уже сто раз говорила, что Никита Игнатьевич никакой не француз.

– Шут его разберёт, хто он тама… Болтает по-ненашему, знамо – хранцуз.

Хозяйка подошла к зеркалу, поправила растрепавшийся локон, присмотрелась повнимательнее.