Гедонизм

К тридцати годам, изрядно устав от шумного и злого комфорта мегаполисов, он по достоинству полюбил тихие южные деревеньки. Хотя, пожалуй, тихими их сложно назвать. С восьми часов вечера здесь постоянно ездили машины, полные пьяной кричащей молодежи. Такие-то машины нарушали спокойные прогулки вдоль ласкового моря. Громкая музыка (неважно, были ли опущены стёкла в автомобиле), сотрясала низкими частотами землю, стены домов и, казалось, даже воздух.

Но не за спокойствие, которое здесь всё-таки витало, Апатову нравились греческие глубинки.

Ему нравилась жизнь в этих местах. Нет, конечно, не его жизнь в богатых комнатах (хотя это тоже очень нравилось нашему герою),– ему нравилось независимое, бодрое, настоящее течение жизни местных людей. Когда Апатов просыпался с утра на пробежку, выходил на улицу, прохладно освещённую солнцем, эта улица уже была полна народу. Пожилой грек с седыми пышными усами открывал свой магазинчик, гордо называвшийся супермаркетом. Загорелая длинноногая женщина, блестевшая от пота, уже возвращалась домой, вероятно, пробежав километров десять. Худощавый, почти коричневый мальчик вёл за руку младшую сестру, сжимавшую в руке пятиевровую бумажку, к магазинчику усатого грека…

Только днём улицы обезлюдевали и жизнь как бы прерывалась. Терпкий июльский зной – градусов сорок – опускался на мощёные дорожки, окна домов закрывались, наступала почти идеальная тишина. В такое время Апатов лениво качался в гамаке на террасе, запивая скуку местным недорогим вином.

Мысли сами собой покидали его: думать было невозможно.

Где-то в шесть жара окончательно спадала. Термометр показывал около тридцати, что после дневного пекла приравнивалось к прохладе. На пляж спешили туристы, а местные жители занимали извечные места в ближайших тавернах. Там они и сидели – до поздней ночи, за бутылкой ракии и ежечасно обновляющейся миской греческого салата.

В этот вечер всё было так же, как и всегда. Выпроводив из своих комнат женщину известной профессии, Апатов лениво потянулся.

Захрустели позвонки.

– Хорошо-о! – протянул он и довольно улыбнулся. Добравшись до холодильника, взял холодную банку пива, оделся и вышел на террасу. Всё было как обычно: ресторанчики ломились от посетителей, люди в шортах и гавайских рубашках топтали променад. Горели рыжие изогнутые фонари, откуда-то издалека раздавались музыка и детский визг.

Апатов подумал, что было бы неплохо переехать сюда насовсем, когда ему будет семьдесят.