Семья

Изо рта вырвался циничный смешок с едва заметной примесью горечи. Вот она, всего пары штук не хватает. Катя не курила уже почти шесть лет, с тех самых пор как забеременела Аришей. Быть или не быть, вот в чём вопрос? На секунду прикрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, она открыла форточку и выбросила пачку. В глубине души мелькнуло секундное сожаление, а затем пришло облечение – одной проблемой меньше.

Катя тупо пялилась в окно, сжимая в ладонях чашку с горячим и сладким чаем. Небо быстро светлело, а на улице появились первые прохожие, спешащие по своим делам.

Чёртов сон, давно ей не снились такие кошмары. Сердце угомонилось, но голова не переставала болеть, видимо, продолжая мстить за незапланированный подъём. Таблетки, как и тапочки, находились вне зоны доступа, там, где спала её малышка. Ничего, пару часов она сможет потерпеть. Катя в который раз подумала о том, что терпение является для неё вынужденной добродетелью, преследующей её по жизни. Как там говорится? Бог терпел и нам велел.

Эта пословица никогда не нравилась ей, но никак не шла из головы, снова и снова проигрывая заезженной пластинкой и вызывая новый приступ мигрени. В волнах головной боли раздался чей-то тихий шёпот, поднимая каждый волосок на теле: «Потерпи, котёнок, больше не будет больно». Она знала этот голос и того, кто шептал ей эти слова в ухо. Несмотря на утренний холод, Катю тут же бросило в пот. Чашка чуть не выпала из её ослабевших рук, и она неловко поставила её на стол. Это были остатки ночного кошмара, потому что этого не могло быть в реальности. Она точно это знала или…нет?

Слёзы закапали на стол, увеличивая лужицу пролитого чая, а из груди вырвался протяжный стон. В голове начали мелькать обрывочные воспоминания, путаясь и опережая друг друга, словно соревнуясь в желании поскорее проявиться в её памяти.

Она вспомнила как в семь лет впервые села на велосипед, умирая от страха перед встречей с серым асфальтом.

И жгучую боль в разбитых коленках, когда неминуемое всё-таки произошло. После того падения мама безжалостно выкрасила её ноги в зелёный цвет.

Ах, как она ругала себя за дрожащий голос, когда в десять лет выступала на сцене летнего лагеря в роли ведущей. Это был очень смелый поступок с её стороны, ведь внутренне она просто корчилась от ужаса перед многоликой шумной толпой детей. Гордость за собственную смелость до сих пор пряталась где-то внутри неё.