Полетели

Только давай вернемся, видишь – темно, как бы мама не стала беспокоиться.

И правда: мама лежала на кушетке бледная, встревоженная, думала, не случилось ли чего. Я ее принялась целовать, рассказывать, как шибко и хорошо мы ездили, а она тихо мне говорит:

– Катя, Катя, зачем вы опоздали! Как я тут без вас мучилась!

Мне стало жалко ее, так жалко, что вся радость от катанья пропала. И потом, когда поедем, уж я сама все тороплю папу назад: мама беспокоится!

Раз летом, в Замостье (мне шел уже двенадцатый год), у нас гостил двоюродный брат Миша.

Он кадет, старше меня немного, но такой увалень. А между тем важничает.

Мы с ним то ссорились, то мирились. Гуляли вместе. Я ему все про наши автомобили рассказывала. В Россию мы их с собой не брали, все равно по деревенским дорогам нельзя ездить, совсем нельзя.

Раз мы сидели с Мишей у озера; я ему говорю:

– Знаешь, Миша, главное, когда так шибко-шибко едешь и рука у тебя на руле – то кажется, что уже земли под тобой нет, а ты по воздуху мчишься.

– Это глупости, – говорит вдруг Миша.

 – Мало ли что кажется! Кажется – однако ползешь преспокойно по земле, как червяк, только скоро. Вот невидаль!

– А ты чего же хочешь?

– Ничего я не хочу. Просто у меня раз была мысль, что люди ни к чему, если они все по земли. Люди пропадут с течением времени, а птицы будут все умнее, умнее и сделаются как люди, только с крыльями.

Я обиделась.

– Птицы умнеть! Сам-то ты очень умен! У птиц крошечный мозг, птица не может думать, как человек.

– Очень может.

Вот пингвины, например, я читал: страх какие умные! Человек думает-думает, однако не может выдумать, чтобы летать по воздуху.

– Летать? Летать? Значит, ты хочешь, чтоб люди пропали? Чтоб пингвин какой-нибудь дурацкий…

Я так рассердилась, что не могла выдержать, бегом бросилась к дому. Миша тоже вскочил – и за мной. Кричит, спорить хочет.

Я пробежала прямо к папе в рабочую комнату. Там у папы стояли длинные белые столы с чертежами.

– Папа, ты послушай, что он… Нет, ты послушай…

Мы стали вперебивку рассказывать наш спор, и Миша опять настаивал, что пингвины умные, а что человек не может придумать, как летать.

Папа все выслушал, помолчал. Потом сказал Мише:

– Отчего же ты уверен, что люди не могут этого придумать? Они уже почти придумали.

Миша сказал с презрением:

– Ну, знаю, воздушные шары. Мы читали даже в корпусе про этакие… управляемые. Так разве это как птица? Это газ его тащит.

Конец ознакомительного фрагмента.