Стреляный воробей

Стреляный воробей

Дмитрий Ахметшин

У нас с сыном общее увлечение – экстремальный спорт, сломанные конечности, ссадины, синяки и страх перед неудачей. Иногда мне кажется, что я увлекаюсь этим больше.

Посвящается всем моим друзьям-сноубордистам.

И всем моим друзьям, у которых есть дети.

Сегодня я вновь отправляюсь на передовую.

Сын уже собрался, карман куртки оттягивают ключи от гаража. Он никогда до конца не завязывает шнурки, они волочатся за ботинками, как усы за откормленными сомами.

Эти ботинки, и правда, похожи на рыбьи морды.

Я заглядываю сынишке в глаза, пытаясь разглядеть там ответ на свои не заданные и не сформулированные вопросы. Он там есть – яркий, как детская раскраска. Глаза большие и испуганные, но собрался он быстро и безо всяких капризов.

Наклоняюсь и завязываю ему шнурки.

Не сговариваясь, крадучись проходим мимо кухни, где моя сестра сидит на кухне с книгой в руках. Мы оба ее боимся. В наше время мужчины, боящиеся женщины, уже не вызывают порицания и какого-то общественного резонанса.

У каждого на языке множество примеров, таких же жалких, как мы.

– Ты его убьешь, – говорит она и откладывает книгу.

Пораженный ее прямотой, я выталкиваю сынишку за дверь.

– Он ведь только оправился, – продолжает сестра. Словно хорошо подготовленный легионер, она метает в меня один словесный дротик за другим.

– Ну, Наташ. Он этого хочет.

– Он хочет, потому что ты этого хочешь. Ты его отец. На тебе особая ответственность.

Ответственность – вот слово, которое характеризует Наташу.

В карманах у нее всегда есть одноразовые носовые платки. А в карманах домашнего халата – бинт. В сумочке всегда найдутся запасные чулки.

Я закрываю за собой дверь.

– Тетя Наташа расстроилась, – говорит Денис. На руках у него большие варежки, и мне кажется, что под этими варежками руки сжаты в кулачки.

– Тетя Наташа за тебя волнуется, – отвечаю я, толкая его перед собой, как тележку в супермаркете. Мне хочется оказаться подальше от этой двери, дырявой от дротиков-взглядов.

Конечно же, она не выскочит следом, не будет ругаться и клясть меня на чем свет стоит. Честно говоря, я был потрясен ее прямотой до глубины души. Обычно она действует другими методами. Мы вернемся, и на ужин нас будет ждать что-то подгорелое, приготовленное без ответственности, окольными путями наводящее меня на мысль, что я сущее дерьмо. Ната пишет книги о воспитании детей, и она знает, как усложнить жизнь их нерадивым отцам.