Либертион

Автомобиль быстро и плавно снизился у огромной гранитной лестницы, по которой спускались и поднимались многочисленные студенты.

– Мы прибыли к пункту назначения, сэр. Я отправляюсь на парковку, хорошего дня.

– Надеюсь, ты будешь долго искать свободное место, – проворчал Тиберий, выбираясь из автомобиля. Злость на свой несдержанный язык, как обычно, перекинулась на ни в чем не провинившуюся машину. Он быстрой, широкой походкой прошел под гранитную арку Либертионского университета, на которой огромными золотыми буквами сияла надпись: «Единство, толерантность, свобода».

Взглянул на наручные часы, вспомнил, что старинные механические ему на работу носить запретили и сейчас его запястье украшал современный смарт. Потратил три минуты, чтобы выйти из социальной сети Bodybook, куда не заходил, виртуальных магазинов, новостей, рекламы и, наконец, увидел время. «Еще двадцать минут до лекции, отлично», – подумал он и стремительным шагом пошел по коридору, игнорируя механическую дорожку, на которой, как обычно, была толпа. «Забавно, – размышлял Тиберий, скользя равнодушным взглядом по юным лицам студентов. – Почти все они после лекций пойдут в тренажерный зал и потратят пару часов на занятия спортом, но целый день до этого будут всеми способами избегать любых усилий и движений. Даже эта дорожка едет медленней, чем я иду, однако же…»

Здание университета было огромным, это был целый город с бесчисленными корпусами, переходами, галереями, напоминавший полированного спрута. И не мудрено, университет был единственным в Либертионе.

Как, впрочем, и любые заведения государственной важности – тюрьма, психиатрическая клиника, Суд, Дом правительства. Дойдя до лифта, соединявшего все этажи, он снова уперся в пробку. Смешался с толпой студентов, машинально определяя возраст юношей и девушек. Нет, не по степени зрелости – при возможностях современной медицины человек может и не меняться после восемнадцати. По крайней мере, внешне. Но те, кто был рожден до 2064 года, еще различались по фенотипу, фигуре, цвету кожи. Когда же толерантность и единство окончательно победили гнусные пережитки прошлого, было решено привести человечество к общему удобному знаменателю. «А ведь были же времена, – размышлял Тиберий, – когда рождение человека проходило при помощи биологических родителей и являлось волей случая».

Лифт сожрал очередную порцию ожидавших, и на площадке остался только он и две девушки. Судя по весьма экстравагантной одежде, они были с факультета дизайна.