Межсезонье

Пусть в отдалённой стороне,

Как после шторма в море чистом,

Забрезжит в суетной волне

Блик разгоревшегося солнца,

Пусть в том неведомом краю

Поймёшь случайно, что прольётся

Хрустальный дождь в судьбу твою,

Промочит тонкую футболку,

Сбежит по вздрогнувшей щеке.

Ты, счастьем странным сбитый с толку,

С пригорка спустишься к реке,

И будет мир в каком-то смысле

Таким же ясным и простым,

Как солнца луч в небесной выси

Над побережьем золотым.

Маяк

Повеет ветром с побережья,

Уймётся фосфорный закат.

В глухой провинции безбрежной

На волнорезах чайки спят.

И ты уснёшь, затихнешь позже,

Хотя тут дремлют на ходу,

Петляя в соснах осторожно,

Не видя близкую беду.

У моря будни иллюзорны,

А выходных как будто нет.

Маяк, пожизненно дозорный,

Врос в чрево дюн за сотню лет.

И кто-то в нём играет светом.

В зеркальной башне по ночам

Живёт, не веруя в приметы,

Приветы дарит рыбакам,

По штормовому бездорожью

Ведёт к причалу корабли

Сквозь вспышки молнии безбожной

К разбитым символам земли.

«На берегу, в слоистой мгле…»

На берегу, в слоистой мгле,

В янтарных отсветах заката,

Среди последствий шторма, где

Песок уложен кочковато,

Идём на свет пока ещё

За мол не спрятанного солнца,

И чаек бдительный расчёт

Кружит над нами. Из оконца,

Меж небом и морской грядой,

В едва заметных очертаньях,

Резвится ветер над водой,

Волну ваяет скульптор тайный,

И мы встречаем этот звук

На пляже. В громком резонансе

Летит за дюны возглас «ух!»

И глохнет в тающем пространстве.

«И было так тебе легко…»

И было так тебе легко,

Что море лужицей казалось.

Мог плыть ты долго, далеко,

Едва поверхности касаясь.

Мог целить прямо в горизонт,

Не зная устали, сомнений.

От всех напастей, бед и зол

Уплыл, разбуженный теченьем.

И слился с кружевом волны,

Пейзажем кисти мариниста.

Плыл в будни, плыл без выходных

По акватории лучистой.

И просыпался на заре,

И вновь дремал, под пледом прячась.

А за окном, как тяжкий крест,

Твой белый парусник маячил.

«У надломленной земли…»

У надломленной земли,

у скалистого обрыва

лунным светом лес залит.

Ночь цепляет молчаливо

кроны сосен и ольхи,

деревянный столб на взгорье.

В этих сумерках глухих

слышишь лишь дыханье моря,

видишь скользкий волнорез,

мола длинного извивы.