Герой на героине

Меня она Любила чуть меньше чем Бога, и в тысячу раз сильнее чем саму себя.

Она видела во мне то дитя, что минуту назад вышло из ее чрева, хоть и был я уже почти полноценным мужчиной.

И настал тот день, когда доброе её сердце стало болеть с раннего утра, а к вечеру она схватила одной рукой левую грудь, а второй горло. Приехавшие через 20 минут врачи скорой лишь зафиксировали ее смерть, и направили в морг. Ей было почти шестьдесят. Она была еще довольно молодой и хотела жить, но не успела.

Это было в 19 часов 17 минут, осенью, 22 октября 1993 года.

***

Я опустил голову на ее холодеющую ладонь. Я прощался с теплом, что уже покидало ее тело. Наверное ее дух уже покинул не только бренный сосуд, но и нашу уютную комнату, наш промерзший осенний город, нашу смертную землю. Наверное она уже говорит с Богом о своей посмертной судьбе и отмаливает у его ног мои грехи. Грехи, которые я еще не успел совершить, но совершенно точно совершу.

Пятая минута. Она не дышит, и я знаю это.

Десятая минута.

Ее тело остывает и твердеет.

Пятнадцатая минута. Она совершенно точно мертва. Она труп.

Двадцатая минута. Заберите же наконец это пристанище смерти! Оставьте меня одного! Погасите свет и остановите время! Я в страшном страдании, в невыносимой тоске и неутолимой боли!

***

Похоронная процессия из меня, брата и тетушки. Гроб из черного дерева с выбитым с внешней и внутренней стороны крышки православным крестом. Венки, земля, крест с табличкой и фотографией. На фото она молодая, еще только родившая меня, свое долгожданное дитя.

Еще не вдова. Еще не старуха. Но она никогда и не была старухой. Ее лицо лишь только покрылось сеткой морщин, а волосы не успели поседеть. Она ушла слишком рано.

Комья земли падали на крышку гроба. Она погружена в землю на два метра глубины. Через неделю в ее бренном теле зародится новая жизнь, – личинки. Они примут ее как пищу, обратят в прах и удобрят землю. Совсем скоро она станет частью природы и сквозь ее сухие кости прорастут цветы и травы.

Это единственное, что останется после нее. Кроме нас, двух ее сыновей.

***

Я был несовершеннолетним, и мой старший брат оформил формальную опеку, но позволил мне жить самому и уехал к семье. Я остался один.

Я знал, что-то непременно погубит меня. Я еще не знал что. Теперь понял. Это был кокаин. Кокаин, которым я вместо водки и хлеба поминал свою мать. Кокаин, который подарил мне сон. Сон, в котором я забыл о смерти. О смерти, что была почти моей.