Наплыв

Всё-таки обошёл он меня, без секунды промедления открыл дверь и прошёл мимо. Только ветер дунул, как за демоном.

– Захади, дарагой, гостем будэшь! – пригласил Куделин изнутри голосом легендарного наркома госбезопасности.

Я расслабил мышцы и вошёл, делать нечего.

– Располагайся, – кивнул гостеприимный начальник на древние стол и стул, пережившие видно не одного, такого как я. И сел напротив, за свой стол, поновее. Цепко охватил меня нахальными рыжими глазами в венчике белых ресниц.

– Сколько, говорят, тебе – двадцать девять? Слабо.

Мне вот тридцать грохнуло. Позавчера. Понимаешь, сижу и вдруг слышу – грохнуло. Ну, думаю, всё – это тридцать. Так и оказалось впоследствии. Ничего, не дрейфь, под моим чутким руководством быстро возмужаешь. Пока слушаешь меня и читаешь подшивку. Завтра проба – как буквы рисуешь.

– А вы давно в газете работаете?

– Кто это – «вы»?! Запомни, старче, выкают у нас только на шефа и его зама, выдающегося поэта современности Илью Иванова-Бусиловского. Понял? Кури и помни! – И он бросил мне через столы мятую пачку сигарет.

До вечера, когда в редакции никого, кроме нас, не осталось, он много чего порассказал мне о своей жизни. Я листал полосы технических номеров подшивки и рассеянно внимал захватывающему рассказу о босоногом детстве Куделина, узко-специфических школьных интересах его, последующей романтике флотской службы. Ещё занимательнее он повествовал о своей работе в уголовном розыске (не иначе оттуда у него милые конвоирские замашки), о том, как и почему попал в цирковые акробаты и с какой именно стати переметнулся затем учительствовать трудовиком в школу и, наконец, очутился в газете.

Порой смеяться хотелось, иногда с трудом давил приступ отчаянной зевоты. Иногда от пошлости не знал, чтобы ещё добавить до полного отстоя. Начальство солирует, кому не ясно. Мрак. Все бывали в такой ситуации.

– Так-то, братишечка, – глянул Куделин в темнеющее окно. – А в газете три года. Подзадержался что-то. На истинного художника-передвижника вроде меня это мало похоже.

«Здесь мо-ой прича-ал и здесь мои-и друзья-а». Здорово я пою? Уметь надо слезу давить, не одному тебе понравилось. К тому ж учусь, заочно, на факультете журналистики. Вот где пригодилась моя бурная авто-мото-биография.

Куделин встал из-за стола, потянулся с хрустом и тут же после мгновенного кульбита фигурной свечой простёр под потолок кривоватые ноги, сделав стойку на спинке стула. Штанины его клёша обвисли, как крылья спящей летучей мыши.