Полет над облаками

Высоко взлетел наш Емеля! Большая птица! Но «большой» можно назвать, если судить по тому, сколько гадит он на головы других. Птицу видно по помёту.

А как всё начиналось? Как у всех – с детства. Вернее – с имени. Не зря же проведение напутствовало его родителей дать это имя ребёнку. Не Ваня, не Семён, не Афоня, а Бронислав. Всем известно: как лодку назовешь….

У отца, Николая Ульяновича знакомые спрашивали, почему так назвал младенца? Родитель долго и значительно молчал, потом, пригасив голос, изрекал:

– Этот ребёнок особенный, и имя должно ему соответствовать.

Особенным ребёнок был только тем, что до него в семье уже было три девочки. Отче хотел непременно иметь сына, наследника. Хотя, наследовать, как и во многих советских семьях, было нечего. Ни из духовного, ни из материального багажа. Равенства бедных достичь гораздо легче, чем равенства богатых.

С малых лет отец приучал Броника относиться к сёстрам идворовым товарищам с пренебрежением, как к людям второго сорта.

Подсказывал, какими способами и методами можно выделиться среди этой дворовой шантрапы. Отче так воспитает своего отпрыска, что тот потом сдаст постаревшего и больного отца в дом инвалидов, как ненужную, отработанную ветошь.

Самым ненавистным наказанием для сестёр было поручение родителей гулять с братиком. Он постоянно капризничал, закатывал истерики, больно дёргал за волосы и если девчонки при этом плакали, то братец получал огромное удовольствие. Он бежал к папе или маме с зажатым клочком выдранных у сестрички волос, как индеец со скальпом, добытым в бою, чтобы показать свою победу.

Броником его звали только дома, а на улице и в школе – «Емеля». Так проще и понятнее. Так товарищи пытались уравнять его в своей кампании. Но он терпеть этого не мог и обижался.

А сверстники не могли терпеть неуважения к себе и частенько его поколачивали, не брали в свои игры, отталкивали. Приходилось Емельке искать занятия и проводить время вне их компаний. Может быть, поэтому он и вырос, немного диковатым.

На счастье, или на беду недалеко от их дома находилось художественное училище. Емеля, рисовавший не лучше других, постоянно вертелся в кругу студентов. В школе при всяком удобном случае любил блеснуть знаниями фактов из истории искусств.

Когда Емеля учился в старших классах, рядом с их домом поселилось товарищество художников. Тогда он безвылазно стал пребывать в среде мастеров кисти и плакатного пера.