Сыновний бунт

  Так бы сказал тебе и отец!

После школы обязательно институт, медицинский. Приложи все силы, нервы, вырви жилы, но поступи.

Так и сделал сын, поступив в медицинский и надев на себя белый халат.

Студенческая жизнь в шальные девяностые была непростой, полуголодной. Но сколько выделено матерью на пропитание, столько и будет. Ни больше, ни меньше. Замёрз – согрейся.

Его это не тяготило, он мог делать все и работать везде, силы и здоровье позволяли.

Закончил институт, женился, вернулся в родные места работать врачом.

Мать заранее сходила в Департамент и выбила для сына целевое место в районной больнице.

Работа нравится, читать нравится, смотреть патологию – нравится. Но что-то не то, что-то скребёт внутри.

Вопросы о своём месте в огромном мире, о предназначении. У матери не спросишь, смешно слабость показывать, да и не время. Она уже больна, рак молочной железы. Когда он смотрел ее клетки в микроскопе, диагноз не поставил. Почему? Он испугался. Может, это просто так они делятся? Может, это доброкачественный процесс, но с изворотом?

Да, закрыл глаза и не поставил.

А через полгода метастаз в подмышку не оставил сомнений – это рак.

Мать билась за жизнь почти пять лет, а он боялся. Набирался смелости и молчал, когда она приезжала к нему в гости после курса химиотерапии. А когда уезжала, он начинал пить. И все случилось как-то легко, под гитару и рок-оперы. Но каждый раз все дольше и дольше. Она снова приезжала, а он прятался от неё.

Мать бессильно плакала в его кабинете заведующего отделением. Она уже не была той строгой и несгибаемой учительницей, все осталось в онкодиспансере. В ее глазах был страх за сына: как же он останется без нее, как же эта беда с алкоголем. Стыдно перед людьми! Как спасти его, почему жена не понимает – нельзя ему пить, никак нельзя. Потому и она с рюмочкой посиживает и праздники любит. Откуда это в ней? Беда пришла, беда. Но была отрада – внучка, которая так ладно и правильно говорила. Любила она ее невыразимо сильно.

Умирала мать далеко, в новом доме, который полжизни строила, пока работала на Севере, но пожить в нем так и не привелось. И он не успел приехать до ее последнего вздоха, но, я думаю, что она пожалела его, укрыла материнской любовью от этого животного страха смерти.

Прошло время, он читал ещё больше. На его столе появились Карамзин, Достоевский, Климов, учебники истории.

И тут все понеслось, как снежный ком.