Проделки куриного бога

Дети разъехались, а с козлом твоим ничегошеньки не случится за пару недель, вот увидишь, он еще спасибо скажет,– завершила выпад Стефания и обиженно умолкла.

Последнее заявление было настолько в яблочко, что Михалина хрюкнула.

– Даже слышать ничего не хочу, – активизировалась Стефа, услышав хрюканье и истолковав его по-своему.– Ты же его просто развратила своим терпением. Дала себя закрепостить, и он думает, что так и должно быть. Фигу ему. Не должно и не будет.

Почти не слушая сестру, Михася в очередной раз мысленно перебрала свои наряды.

Не считая рабочую униформу (черную юбку, серые брюки и пять, по числу рабочих дней, блузок), гардероб уличал ее в полной и окончательной потере боеспособности. В таких нарядах дальше праздника урожая в районном центре показаться нельзя. А еще билеты в оба конца, а еще подарок… А хотя бы мизерный шопинг – Варшава все-таки…

Прикинув свои возможности, Михалина протолкнула сквозь стиснутое горло:

– Стефа, ты же знаешь, у меня денег нет.

– Я оплачу тебе дорогу,– самоотверженно пообещала сестра.

Даже если в заботе сестры преобладали собственнические инстинкты и желание подложить свинью Митьке, все равно это была забота.

– И не выдумывай ничего, а то знаю я тебя,– предупредила Стефания.– Навьючишься, как верблюд и припрешь сюда сушеные груши и чернослив. Умоляю: ничего не вези. Хранить мне негде, моль разводить только. Здесь все есть, если мне потребуется, куплю на рынке. Главный мой подарок – это ты, Мисюсик.

Ласковое «Мисюсик» было родом из детства, и отозвалось в сердце Михалины болью.

Неведомым образом Стефания уловила вибрации в трубке.

– Мы с тобой уже год не виделись,– вздохнула она,– и все из-за твоего Скруджа.

Дмитрий был известным сквалыгой. Именно он сделал Михалину фактически «невыездной». К бабке не ходи – отъезд жены Митяй расценит, как мятеж в рядах заговорщиков-Трацевских.

Стоило помянуть черта: в майке и в кальсонах, небритый, с примятым со сна лицом, разя все живое луковым перегаром, «козел» и «крепостник», шаркая драными шлепанцами, материализовался в дверном проеме.

От предчувствия у Михалины заломило затылок.

«Сейчас начнется»,– пронеслось в голове. Дмитрий не переваривал Стефу так же преданно, как она не выносила его.

– Чего опять?– не заставил себя ждать супруг.– Чего ей надо? Опять суется в наши дела?– Острый нос, заспанные глазки и задиристый хохолок на макушке выражали готовность к склоке.

Михалина смерила супруга взглядом сверху вниз.