На зелёный

Так бывает, когда до чего-то очень важного остаётся всего шаг. Кажется, что это не про тебя, это про других. А ты вроде как и права-то такого не имеешь, чтобы вот это все совершить…

Ну наденет она платье, а дальше что? Прическа, макияж – это понятно, но вопрос о другом. Ее будут окружать те же люди, что и всегда. Те, кто привык видеть блузку и строгий рабочий костюм. Те, кто знает, что пьет она мало, а танцевать обычно отказывается. Разве что медляк, но на него редко приглашают…

Ари задумалась. Говорят, как сам себя поставишь, так к тебе и будут относиться.

"Он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог", и все в таком духе. Как же так вышло, что она, всегда такая уверенная, собранная, спокойная, не смогла на первых порах взять себя в руки и показать всем в офисе, чего на самом деле стоит? Да как вышло, что на ней и впрямь ездили как на пони?!

Мелькнули в памяти рассыпанные листы, которые она обронила. Бурые квадраты плитки, на которых поскользнулась, и подвернулся каблук.

Ушибленный локоть, который заболел так, что свело руку. И мужская ладонь. Он стоял рядом, красивый, как Тимоти Далтон, и смотрел на нее без малейшего сочувствия. Констатация факта: человек упал, надо помочь подняться. Он и помог. Собрал разлетевшиеся документы, пока она приводила себя в порядок.

– Я Вас раньше здесь не видел, кто вы?

– Арина Соколова, я второй день. Осваиваюсь, – хотелось отпустить какую-нибудь шутку, но язык словно к небу прилип. Маришка смогла бы, да, она их рассыпает щедро.

Но Ари стушевалась.

– Удачного полета, птица Сокол. Увидимся, – и он скрылся в кабине лифта.

Как же она была рада тогда, что ее фамилия Соколова, а не Воробьева там, или Щеглова… Тоже хорошие птицы, но Сокол звучит как-то представительней…

Потом оказалось, что это ее шеф, который до сего дня был в отпуске, доверив поиски помощницы другим. Зовут его Игорь Валерьевич Добрый, и фамилия ему совершенно не подходит. Строгий была бы лучше… Ещё подошла бы Ироничный, Придирчивый, Бдительный, Настойчивый…

Игорь Валерьевич правил в своем царстве железной рукой.

Никому не давал спуску, но и сам не отставал.

"Удачного полета, птица Сокол"… Ей показалось, или уголки его губ дрогнули тогда в едва заметной улыбке?

Он редко позволял себе такую вольность. Поэтому все его улыбки Ари копила, как золотые монеты.

И ей бы от такой холодности отшатнуться, забыть. А она взяла и влюбилась. Так сильно, как никогда в жизни.