Ласки-сказки

 – сдаюсь я и опуская глаза в пол.

Слышу, как ключ скользит по деревянной поверхности, как скрипуче открывается дверка шкафа. Как брат не попадает в замочек сейфа, будто скребётся. А потом тихо ругается.

– Что там? – не выдерживаю я. – Покажи!

Пролажу к брату под руку и замираю. Вместо обещанных конфет и золотых монет в сейфе на полочках разложены наручники, плетки, хвосты, какие – то яркие огурцы…

– Мааааааам!

Хапугины плюшки

Жил-был, не тужил один Хапуга. Все у него было. И дом большой, и пир горой.

И лапти новые, и веники во дворе не драные. Любили к нему гости захаживать, булочки сдобные с его стола уминать. А Хапуга и не против, богатство не убудет, если в обмен что-то большее просить. За булочку – пряник, а за топор и мешок зерна хорош!

Но загрустил Хапуга, стала ему скучна жизнь. Мед не сладок, песни не радостны. И пустил он по селу слух, что невесту себе ищет. Да не простую невесту, а особенную. Что бы на мужнино богатство не заглядывалась, да хозяйкой прилежной была.

В обмен за невесту дом обещал.

Недолго Хапуга в женихах проходил. Многим в селе его дом нравился. Ставни резные, ступеньки не кривые, да и крыша не худая. С утра постучались сваты, девушку сонную под руки ведут, чтоб не убежала.

– Вот, батюшка, лучшая девка в нашем селе Настасья-краса, Коса-колбаса.

– А что это она растрепанная такая? – удивился Хапуга.

– Так естественная красота это.

– Даа? А чего босая? – недоверчиво тянул Хапуга.

– Презирает она деньги, ей ласку да внимание подавай.

Глупая девка. Самое то, что надо! Бери, не прогадаешь.

Пожал Хапуга руки сватам. На том и разошлись.

Обошла Настасья-краса, Коса-колбаса весь дом, да уселась на стул.

– Откуда у тебя ковер персидский?

– У Васьки на две рубахи выменял. – похвалился Хапуга.

– А варенье мамкино? – облизнулась Настасья-краса.

– Так она за солью приходила.

– А квашня то у тебя чистая. Почему хлеб свежий?

– А чего ему черствым быть? Мне же каждый день кто-то то хлеб, то лепешку принесет.

То кашу, то корову. Зарабатываю я, понимаешь?

– Значит так, – Настасья-краса, руки на груди скрестила, брови сдвинула, насупилась вся. – Жить я тут не буду. Здесь все не твое, ворованное.

– Да какое же ворованное? Менянное.

– Не спорь, мне лучше знать! По совести поступать нужно, понимаешь? Ты к людям с добром, и они тебе тем же ответят. Вот обменяешь все на свое собственное, тогда и подумаю выходить мне за тебя замуж или нет.