Под открытым небом. Том 2

Вечером состоялся ещё один своеобразный разговор.

– У тебя вся тумбочка вузовскими учебниками за третий курс забита. Учишься в вечернем? Или заочном? – поинтересовался Ковальский.

– Как бы тебе это объяснить… – замялся Свинарёв.

– Готовишься восстановиться? У тебя академический?

– В том-то и дело, что отпуск два года назад, в шестьдесят шестом кончился.

– И что же?

Николай вздохнул и поглядел на собеседника так пристально и значительно, что Александру стало не по себе.

– Книги для авторитету!

– Какого?

– Ну, какого?! Я – общественник.

Член комитета комсомола завода, член горкома. Мне лучше быть с дипломом. Рабочий класс – хорошо. Гегемон! Но теперь это уже не то.

– Что-то не понимаю, – Александр остановился около окна. – Ты учишься или нет?

– Нет. Но пусть думают, что учусь, понял? У меня всё спланировано. И тебе помогу по партийной линии сделать своё будущее – самое верное дело! Давай друг дружке доверять и помогать. У тебя и фамилия хорошая для этого.

Не то что моя – Свинарёв. Ты знаешь, учёные говорят: имя и фамилия влияют на успехи в жизни. А мне от роду не повезло, и не моя она – отчима. Мать так состряпала. По отцу я – Давыдов!

«Опять врёт», – подумал Ковальский, но промолчал.

– Я тут для авторитета кое-что делаю. Понимаешь, слова собираю для лексикону. Люди уважают того, кто слова мудрёные говорит. И я говорю, когда надо.

– Ну и какие же слова насобирал, – поинтересовался Ковальский.

– Какие? Например: адекватно, эйфория, инфантильность.

И это… как уж… – прецендент. – Николай махнул горестно рукой: – кажный раз «нэ» буква втискивается! Мне говорили несколько раз об этом.

«Прохвост, очевидно, а мне жалко его почему-то, – думал, слушая соседа, Александр, – шелухой оброс».

II

Ковальский не торопился с экзаменом на допуск к работе начальником технологической смены. Изучал рабочие места аппаратчиков, машинистов, насосчиков, желая знать всё то, что потом пригодится. И поочерёдно сдавал экзамены, позволявшие самостоятельно действовать на разных участках цеха в качестве рабочего.

Это, в общем-то, обычная практика, но Ковальский после очередной сдачи некоторое время обязательно трудился на соответствующем месте. То же и у однокашника по институту Николая Гарина – Хризантемы, так его звали в группе. Только тот отставал от Ковальского на пару экзаменов.

Через полгода они получили допуск к работе начальниками смен, но мест свободных не было.