Раннее позднее

Какой смешной финал…

Однако – время… Разобрал бумаги:

журнал, черновики, блокнот, дневник,

взял чистый лист и пистолеты, шпаги

на нем марал – а план уже возник!

Нет, он не ревновал – какая ревность,

уж целый год он не был ей любим,

ушла из глаз мечта, из строк напевность —

все больше проза властвовала им.

Нет, он уже не тот настырный, пылкий

влюбленный юноша и опытный сатир,

вождь вакханалий, корифей бутылки,

лихой уездных барышень кумир.

Примчится, нашумит, накуролесит,

стихов напосвящает, эпиграмм:

– Среди просторов русских мир так тесен,

особенно в кругу прекрасных дам!.

Как мог он скромно подойти под ручку,

молчать, надувшись, изредка вздыхать,

взорваться вдруг, себе ж устроив взбучку,

неистово ночами обладать,

затем уйти, не вызвав неприязни,

оставшись другом, а в иной приезд

себя (в который раз!) подвергнуть казни:

– Откуда барышня?!

– Да из соседних мест…

Все это отошло. Иные боли

морщинами на сердце залегли:

как убежать от цепкой царской воли?

как уберечь от сплетен Натали?

И вспомнилось:

– Он вами недоволен

и просит миром погасить раздор

сегодня же.

– Неужто я не волен

за честь свою вступиться, Бенкендорф!

– Ну, нет! – судил, кусая в злобе перья, —

я сам себе ответчик и истец!

Все рушилось: безденежье, безверье

и тот, в мундир обряженный, наглец…

– Нет, государь! – подумалось. – Репризой

не разрешиться шуточке, пока

бьет кровь в груди!

И вот уж колкий вызов

строчит послушно нервная рука.

4. Post Factum

(1837 года февраля …дня)

И я, поверенный случайный

Надежд и дум его живых,

Я буду дорожить, как тайной,

Печальным выраженьем их.

    М.Ю.Лермонтов

К утру прослышав о кончине,

весь день по городу бродил —

и вымер город, стал пустыней,

когда в нем Он уже не жил.

Толкались щеголи на Невском,

собрался свет на «Фигаро»…

Все то же – слова молвить не с кем,

не то, чтоб вывернуть нутро.

И не успел, все ждал чего-то,

три раза уходил назад,

вот, думал, сладится работа,

который Пушкин будет рад.

Разминулись, не познакомясь,

сошлись, друг друга не видав, —

зачем?

Чтобы продолжить повесть

законности свобод и прав

быть подцензурным, подсудимым…

И то – все лучше ль под замком,

чем, будучи любимцем мнимым,

от царской пули пасть ничком.