Раечка

Раечка

Сергей Семенович Монастырский

Жизнь наших героев началась на Севере. Как потом оказалось – это была счастливая пора. И для того, чтобы в нее вернуться, они решили в конце своего жизненного пути поехать туда, чтобы ощутить прежнее счастье. Получилось ли?

Дверь здания аэропорта открылась, впуская клубы морозного воздуха. Привычный хор голосов заорал в след невидимым вошедшим:

– Дверь закрой!

На вошедших никто не смотрел. Да и кто это мог быть кроме своих? Четвертый день пережидающих здесь нелетную погоду. Самолеты не летали, из города, зная об этом, не приходила ни одна машина.

Якутск. Восьмидесятые годы глухого социализма, заиндевевшее от шестидесятиградусного мороза здание аэропорта.

В предпоследний перед такими морозами день самолеты успели сюда привезти около двухсот человек, улетавших отсюда дальше местными авиалиниями по бескрайним просторам Якутии, но при шестидесяти градусах, бортам запрещалось подниматься в воздух.

Экипаж до лучших дней отвезли в гостиницу, а этих куда везти?

Две сотни человек привычно – не первый раз – маялись в аэропорту: кто на полу, расстелив под собой шубы и овечьи полушубки, кто – о, счастливчики! – в изодранных дерматиновых креслах.

На особом положении, на снятой двери в туалет, положенной на подлокотнике двух сломанных кресел, возлежал Шурик, ожидавший рейса в один из поселков заполярного круга.

Особое его положение было обусловлено двумя причинами: во-первых, он первым догадался снять дверь одной из кабин туалета, где стоял до основания разбитый унитаз. Пользоваться унитазом было нельзя. Однако, никто, кроме Шурика, не догадался, что дверь здесь была ни к чему!

Во- вторых, Шурик играл на гитаре и пел песни. Пел красиво. Песни, не популярные, авторские, никогда не слышанные этими северными, оторванными от цивилизации людьми. Знал немало. И вокруг него за эти мучительные дни скопились десятки слушателей, которым неожиданно и бесплатно выпал этот содержательный концерт. Это небольшое сгрудившееся возле него сообщество в общий круг выложило свои припасы – колбасу, хлеб, консервы и конечно – а куда денешься – водку, и жили уже четвертый день счастливой семьей.

В отличии от окружавших его бывалых северян Шурик впервые в своей заполярной жизни возвращался из отпуска с материка – так здесь называли всех, кто находится за пределами Якутии, – в свой заполярный поселок.