Человек за бортом. Полярная повесть

Максим Вдовин, третий штурман на сухогрузе. Пока – третий. Приятно познакомиться. Глядишь, еще встретимся…

Минут через сорок блужданий по порту Никита вышел все-таки к «Академику Смирнову». Причал весь был залит огнями прожекторов, погрузка шла полным ходом. Грузчики набивали контейнеры бочками, мешками, коробками, кран поднимал многотонный груз, как пушинку, без натуги, и огромные ящики зависали над палубой, потом принимались на судне кем-то, сейчас невидимым. Вот повисла над палубой огромная, в инее заморозки, коровья туша и раскачивалась наверху.

Неожиданно взревел пронзительный гудок с проходящего буксирчика, и Никите показалось вдруг, что это корова завизжала.

У трапа, поплевывая в воду и покуривая, переминался с ноги на ногу вахтенный с повязкой на рукаве. Максимов протянул ему направление и матросскую книжку.

– Медкомиссию прошел? – для чего-то спросил вахтенный, и тут же строже: – Почему опаздываешь?

Никита глянул на часы:

– Никуда я не опаздываю, мне велено было к двадцати трем прибыть, а сейчас еще только половина одиннадцатого.

– «Одиннадцатого», – беззлобно передразнил вахтенный. – Кто ж так говорит? Только берегаши безграмотные. Ладно, ступай себе, ищи свой кубрик. Да не забудь возле кают-компании график посмотреть, сдается, что тебя с утречка уже на вахту определили.

– Какую еще вахту? – опешил Максимов.

– Там разберешься, какую. Чего глаза-то таращишь. Ты в судовой роли? В судовой. А что это значит? А это значит, что вахты будешь нести, как и все.

И с того момента, как ты на первую ступеньку трапа сейчас шагнешь, начинается твоя экспедиция. Счастливо тебе в море, полярник!

МЕСЯЦ ПЕРВЫЙ

Ночью он спал плохо. В кубрике, рассчитанном на двоих, их было четверо. Ему досталась нижняя шконка у иллюминатора, за которым плескалась морская волна. Внизу, под полом, мерно гудели могучие двигатели машинного отделения. Мелкая вибрация не убаюкивала. К тому же сосед сверху начал оглушительно храпеть, едва голову к плоской подушке приложил.

Его могучий храп, источающий волну водочного перегара, прерывался только на те мгновения, когда этот огромного роста человек портил воздух – столь же оглушительно, как и храпел. Никита вспомнил читанную еще в школе книжку о похождениях бравого солдата Швейка. Там был такой персонаж, которого прозвали «пердун Еном». И этот самый Еном однажды пукнул так громко, что на комнатных настенных часах остановился маятник.

Никита вообще рос мальчиком начитанным.