Ушёл голубь, ушёл ясный, золотая голова… Из цикла «Чересполосица»

И мы, раздувая парусом грудь, нажимая на голосовые связки, распахивали свои ещё по детски восторженные души, и говорили то, что и близкому человеку не всегда скажешь – самое сокровенное, самое-самое.

Нас приходили слушать в основном женщины, в большинстве своём доярки и скотницы, на минуту оторвавшиеся от своей работы, от своей ярёмной жизни. Положив на колени наболевшие руки ладонью на ладонь, листочек к листочку, подрёмывали или тихо о чём-то перешёптывались. Утолщённые от щёлока и помоев, раздавленные округлые ногти желтели медными пятаками на коротких и распухших пальцах.

Руки женщины – сёстры и невесты, матери и любовницы, воспеваемые в наших строчках стихом и прозой, в которых мы, обманывая самих себя, сравнивали с чем угодно, но только не с узловатыми корневищами, питающими верхушки деревьев, где во всю свистят соловьи и лёгкий ветерок, играя в ветках, целует каждый листочек. Помнятся какие-то восторженные всхлипы, мои или чужие: …Ах, белые руки – уснувшие чайки!

Они отдыхают.

Они отдышавшись,

На плечах у меня засыпают.

И нас засыпает

Голубая пороша.

И шепчут мне губы:

– Ты самый хороший…

И так далее, и так далее, и тому подобное. Святая ложь юности!

Прикрыв глаза, как это делают поющие птицы, вытянув мальчишеские шеи, мы, упиваясь своей значимостью, вещали последнюю в мире истину:

Война, как развратная женщина,

Мужского хочет мясца…

Пьёт водку солдат искалеченный,

Похожий на моего отца.

Россия вдоволь наплачется

В траурный плат-пелену…

Мальчиков, мальчиков, мальчиков

Бабы рожают в войну.

В стихах, пусть ещё несовершенных, мы старались отразить своё время, своё отношение к модной тогда теме – войне. И сами подражали вернувшимся отцам и отчимам, и пили так же, как пили они отравленные смертью, и, напившись, рвали рубахи, доказывая свою преданность Родине. Или ещё, – обрушиваясь на мировой капитализм, обличая его безразличие и бездушие к простому человеку, мы, задыхаясь, кричали: Америка! – стекло и сталь.

Америка, – как с чистого листа!

Любовь, любовь, любовь… Гиперсексуальность не давала спать по ночам. Мы были так молоды…

Я хочу быть ласковым.

Я хочу быть нежным.

У тебя на платьице

Собирать подснежники…

Разговоры и возня в зале, чаще всего в Красном уголке, прекращались.