Мирная жизнь

Она прекратит потоп и примет тебя, как родного, равного Себе, скажет что-то на подобии: «Эй, друг, поздравляю. Ты победил. Тишина? Хочешь – держи. Тебе ведь этого так не хватает?»

– И вы оба – непокорённые и живые – исчезните в объятьях друг друга».

***

«Я вознамерился поймать описанную Надей жизнь за хвост, поэтому буду фиксировать как можно больше деталей, дабы не упустить чего стоящего.

В городе я от силы неделю, мало что здесь знаю, но уже повидал всякого. И раньше всякого видал, но не такого «всякого», какого «всякого» восприняли мои очи за последние сутки.

Не запутайся в этих тавтологических сплетениях, прошу тебя. Язык сам заплетается.

Мне удалось отыскать комнатку в коммуналке на Бухарестской, близ границы Фрунзенского района и Купчино. Условия, конечно, так себе. Но всяко лучше, чем на улице чахнуть. Дом девятиэтажный, с поплывшим фундаментом. Трещина несущей стенки прямо до моего шестого этажа доползла, но зато – умельцы из приграничных среднеазиатский республик наскоро сообразили капитальный ремонт.

То есть – поменяли окна в подъезде и стены внутри побелили. А дальше не стали заморачиваться. Мол, приказа не было.

Сразу опережу твои мысли – я не расист и не националист. Вполне дипломатично отношусь ко всем. Я в первую очередь оцениваю не цвет кожи, не штамп в паспорте, а человеческие манеры. В сегодняшних реалиях, как говорит Надя, на национального бычка пересаживаются только тот, кому, ввиду недостаточности извилин, не хватает ума понять, что ни раса, ни национальность не имеет значения, когда над твоей головой рассекает светящее всем одинаково солнце, а за ним в белом танце кружатся миллиарды галактик.

Кстати, обратил внимание на странную тенденцию. Я о том, что мой подъезд похож на миллионы подъездов, в которых коротают зимние вечера провинциальные миллениалы, но конкретно этот – все равно зовётся «Парадной», даже теми же миллениалами. Почему?

Комната моя небольшая, убогая: облезлые обои в цветочек, пол старый, как Голубая мечеть.

Скрипит так, будто полено колуном раскалываешь. Пыльный подоконник, кровать с железной сеткой, прямиком из какой-нибудь больничной палаты, старый трёхстворчатый платяной шкаф с зеркалом. У моей бабули такой стоял. Даже столика никакого нет. Но за такой демократический ценник – грех жаловаться. Правда, до метро далековато, но хозяйка хвасталась, что со дня на день обещали открыть три новых станции по фиолетовой ветке. Из ею названных запомнил только «Шушары».