Кодекс ученика

– Маэстро, пора тебе проявить себя, – нарушил молчание Эс-эН и протянул мне через плечо зажжённую сигарету. – Мы с тобой давно дружим, ты через многое прошёл. Хоть ты только послушник, но уже кое-что понимаешь. Помоги Раде влиться в наш коллектив. Стань её гидом. Или, лучше сказать, опекуном. Позаботься о ней…

– Осс!

– И ещё хочу вас предупредить. Этот парень из «Огненного Цветка», как его?

– Виталик, – напомнила Марта.

– Он агент Сети. Пришёл вносить помехи в нашу работу, жрать энергию. Не хочу, чтобы он присутствовал у меня на занятиях.

– Надо же! А ещё о Боге рассуждает! – возмущённо произнесла Марта и откинула косу, стегнув ею подголовник кресла.

– У него даже Бог обыденный, сидит там наверху, Виталику то, Виталику сё, – скрежетал Эс-эН. – Не понимаю, чем он гордится? Тем, что детей себе настругал? Или тем, что таньгу накалымил?

Я докурил сигарету до самого фильтра и обжёг пальцы. Закашлялся.

– Что такое, маэстро? – с лёгкой настороженностью в голосе произнёс Эс-эН.

– Я давно хотел спросить у вас, сэнсэй, а как вы определяете, хороший человек или плохой?

– О, это целая наука! Хоть и существует восемьдесят один признак, по которому можно понять, кто перед тобой, но самый простой и верный, это когда за руку здороваешься, если рука тёплая, значит, человек хороший.

А если холодная то, значит, с трещиной, ненадёжный он, будь с ним осмотрительнее.

– Спасибо, – выдавил я, поглубже спрятав руки в карманах куртки.

«Зачем он меня поддавливает? Ведь знает, что у меня вечно холодные руки! Или забыл? Да нет, не мог он забыть.

Просто указывает мне на мои недоработки». Я сосредоточился на мысленном повторении настройки первого биотона:

Обретая Путь – Обретаю Сердце.

Обретая Сердце – Обретаю Себя.

Обретая Себя – Обретаю Реальность.

Обретая Реальность – Обретаю Правоту.

Обретая Правоту – Обретаю Внутренний Огонь.

***

Следующим же вечером я приехал к Александре с бутылкой коньяка. Кроме хозяйки, в доме находилась её подруга Ольга Смородина, лет на десять её помладше, похожая на крупную гусыню.

Она тоже посещала занятия Мастера, но пребывала в раздумьях.

– Ну, рассказывай, Костик, — повелела Смородина с базарными нотками в голосе, — как ты дошёл до жизни такой?

– Я не Костик вам, — твердо отбил я. — Зовите меня, пожалуйста, Константин либо Костас.

– Тогда лучше Костас, – согласилась Смородина, с такой — у-тю-тю — интонацией, словно уступала малышу. — Константин слишком длинно.