Шардоне 1897 года

Прошел месяц, у руководства не было никаких нареканий к Родиону, наоборот его зачастую хвалили и бывало выдавали премии; ему нравилась эта работа несмотря на то, что он уставал на ней, и приходя домой сразу засыпал. Родя, в течении этого месяца пытался встретиться с Дашей, чтобы поблагодарить её и конечно увидеть лишний раз. Но Дарья была очень занята, на нее навалилось много работы и личных проблем, поэтому несколько недель назад она позвонила ему и объяснила ситуацию, сказав что как только сможет, непременно примет его благодарность сказав это с присущей ей иронией.

В очередной конец рабочего дня, Родя, уже по привычке, сидел за барной стойкой, слушая классическую музыку и распивая так полюбившейся ему глинтвейн. Его взгляд привлекла девушка, пришедшая в ресторан и на вопросы Марины, куда бы она пожелала присесть или бронировала ли она столик, та ответила отрицательно, и сказала, что будет у барной стойки. Её волосы были русые, карие глаза, фигура её была очень привлекательная, не стереотипные 90-60-90, а такая которая очень нравилась в девушках Родиону. У него имелась своя градация в данном вопросе, и девушка очень приглянулась ему. На вид ей было около двадцати шести лет, Родя понял это по кистям её рук, на правой руке было обручальное кольцо, что очень огорчило нашего героя. Её лицо было весьма привлекательное, был красивый макияж, помада темных тонов, одета она была в темное платье с различными узорами серого цвета и туфли; был красный маникюр, а на её лице была грусть и тоска. Она села через одно место от Родиона и заказала себе чашку ирландского кофе. Родион заметил, что девушка также как и он с упоением слушала игравший в тот момент противоречивое «Танго смерти» – которое одни причисляли Антонио Вивальди, другие Вагнеру, а третьи вообще считали это произведение современного автора. Родиону, всегда было сложно первому подойти к девушке и начать разговор, но видя ее, он не мог себе позволить подобного. Он подсел на то самое место, что разделяло их, и сказал – Вы знаете, когда я слышу скрипку, я чувствую, словно плачь струн у инструмента и у автора, безусловно помимо минорных есть и мажорные, но это не тот случай. И на вашем лице, я вижу тоже самое. Я прошу извинить мне мою дерзость и напор, но я лишь хочу узнать, все ли у вас в порядке? На вашем лице проскальзывает тоска и грусть, и это как бы ни звучало, очень огорчает меня.