Гранд-Леонард

Иначе выводы вышестоящих о некомпетентности такого работника напросились бы сами собой. Кроме того, у Элинор имелась веская причина, чтобы Мария была к ней настроена по-прежнему дружелюбно, по-матерински. И, наконец, если руки вымыть не трудно, то память очистить от всех жалких образов, вокруг которых протекали ее будни, не представлялось возможным.

– Ты что же, не знала, куда ты идешь работать? – спросила со спокойным, но твердым укором Мария, вернувшись к поеданию супа.

– Знала, знала. Но всему же есть предел, – Лидия все еще хмурилась, вытирая руки о белоснежное вафельное полотенце.

 – Ему операция какая-то нужна, или еще чего, а то он так и будет….

– Его не вылечить, к сожалению. Врачи повесили его на нас, чтобы остаток жизни облегчать муки, – вздохнув, напомнила Элинор.

Мария, стоически улыбнулась, затем снова обратилась к Лидии:

– Легкой работы в Ордене никогда не было и не будет, моя хорошая. Если чувствуешь, что не выдерживаешь, то лучше уходи. Не порти жизнь ни этим бедным людям, ни себе.

«Если чувствуешь, что не выдерживаешь, то лучше уходи».

Элинор будто током ударило. Да, конечно, эти слова были адресованы Лидии, но они почти полностью соответствовали тому, что твердила она сама себе последние месяцы.

– Настоящие филомены работают от души. Если нет души в том, что ты делаешь, то ты не филомена, – изрекла, наконец, Мария, завинчивая крышку пустого термоса.

Настоящие, вот именно! Уж она знала, о чем говорила. Правда, таких работниц, как эта немолодая женщина, было немного даже среди рядовых сестер.

А уж что говорили про верхушку… Лучше бы Элинор вообще никогда не слышала всех этих слухов, не читала расследований журналистов и оставалась той юной дурочкой с большими глазами, готовой кинуться на помощь каждому, кого сюда привозили, верившей во все, что было в уставе ордена. Интересно, сколько раз те, кто его составлял, нюхали дерьмо и мочу у постели немощной старухи? Пробовали ли они перевернуть шестидесятикилограммового старика, чтобы спасти его сморщенное, синюшное тельце от пролежней? А случалось ли им заходить в дормиторий, обнаруживать, что…

– Рафаил – все, – Раиса, вторая по старшинству и по возрасту сестра после Марии, заглянула так тихо, что Элинор вздрогнула при звуках ее острого как бритва голоса.

 – Врач зафиксировал только что. – Сказав это, она исчезла внезапно и бесшумно – уже в который раз. Словно призрак, Раиса возникала из ниоткуда, чтобы сообщить дурные вести.