Неразменный рубль

Экспортная «Массандра» подороже «Наполеона» может стоить, а это так, в магазине куплена… В прошлом году в Геленджике Латышев сам клеил «экспортные» этикетки на бутылки с магазинной «Массандрой».

В двухкомнатный номер набилось человек двадцать, на столике возле холодильника не умещались бутылки и пивные банки. Икры и крабов, конечно, не было, но колбаску покрошили сырокопченую, и кореечку свиную нарезали, и балычок осетровый – правда, холодного копчения.

– Москву вашу скоро переименуют, слыхали? – спросил Латышев, хлебнув «Жигулевского» из банки.

– Как это «переименуют»? – вытаращилась на него Кристина. – С ума сошел?

– Серьезно, – усмехнулся Латышев. – В Константинополь.

– Не, не может быть, – скептически покачал головой Виталик.

– Почему именно в Константинополь? – Кристина сделала умное лицо.

– Как почему? Третий Рим. А чтобы отличать ее от настоящего Константинополя, добавят «Усть»[3 - В 1984 году Генеральным секретарем ЦК КПСС был Константин Устинович Черненко.].

Виталик заржал и, отсмеявшись, побежал рассказывать новый анекдот в соседнюю комнату, где играл магнитофон.

– Дай пивка хлебнуть, – попросила Кристина и потянулась к банке «Хейнекен».

– Может, тебе еще жвачки дать пожевать? – Латышев отодвинул банку в сторону. – Пойдем лучше покурим.

– У тебя есть?

– «Мальборо», но совковое, – Латышев не сомневался, что эта девочка отличит настоящие «Мальборо» от подделки.

Перед выходом на лоджию он допил «Жигулевское» и, смяв банку в руке, кинул ее в мусорку, стоявшую под столом.

– Зачем смял? Мы их уборщице отдаем, у нее сын собирает, – Кристина засмеялась нежным, переливчатым смехом. Совсем не злым, но смех этот задел больней прямого оскорбления, и Латышев похолодел: быть сыном посудомойки ничуть не лучше, чем сыном уборщицы.

– Я их тоже собираю, – с вызовом ответил он Кристине. – Но «Хейнекен» у меня уже есть.

В «Айвазовском» было не так отвратительно душно, как в поселке: снизу на лоджию поднимались пряные запахи моря и южной зелени, а не выхлопных газов и оплавленного за день асфальта.

– Смотри, на горе огонек горит, – Кристина показала на спину каменного медведя, выступавшую из-за мыса.

– Это кто-то богиню Деву вызывает, – раздался голос от балконной двери, и Латышев поморщился – он рассчитывал побыть с Кристиной вдвоем.

Та оглянулась.