Она днём спит

Она днём спит

Евгения Риц

Руководитель проекта Вадим Месяц Редактор серии Андрей Тавров Стихи Евгении Риц завораживают свежестью восприятия, прозрачностью звучания, смелостью на неожиданных поворотах текста. Стихи написаны быстро, спонтанно, безоглядно. Никакой отстраненности – чудо вершится у читателя на глазах. Она умеет «знакомить слова», метафоры ее легки и естественны при всей их неожиданности, обаятельный абсурд пронизан ненавязчивым трагизмом. Точная неточность рифмовки, сбои в ритме, придающие стихам почти забытую современниками музыкальность, хорошая «детскость» в терминах наивного искусства в духе Хуана Миро или Пиросмани.

Евгению Риц хочется цитировать. Несомненно – она один из лучших поэтов своего поколения.

Евгения Риц

Она днём спит

© Евгения Риц, текст, 2020

© «Русский Гулливер», издание, 2020

© Центр современной литературы, 2020

О книге

Стихи Евгении Риц это «выверты и овалы иной материи», ощущение неокончательного положения наличного мира.

Можно сказать, что это блестящая с поэтической точки зрения работа по его преображению, которое творится в области форм благодаря мгновенным их мутациям, а также разлито по вселенной, в данном случае, поэтической, в виде эволюционной и восходящей составляющей. Космогенез Эмпедокла в его нежнейшем аспекте и Шагал с его ностальгическим и радостным взаимопроникновением и выворачиванием форм, нащупывающих изначальный ветер бытия, эти формы несущий, соединились в безупречно детской и прихотливой игре синтаксиса и интонации книги. С большой вероятностью поэтический метод Риц – это лепет, пьющийся из опыта, и опыт, лепечущий свои провидческие откровения каждому – единственному – дню жизни.

    Андрей Тавров

Стихи Риц – это мир, еще более плотный – и, одновременно, тонкий и нежный – чем сама жизнь. Литература жизнь не «отражает» и не «украшает», она создает новую, насыщеннее и осмысленнее. По этой части равных Жене Риц в современной русской поэзии нет.

    Кирилл Кобрин

Стихотворения Евгении Риц всегда были воплощением особого рода свободы, поэтической и человеческой: здесь поэт и человек не отстаивает собственную автономность, отказываясь участвовать в «чужой» жизни – построенной (как всегда видится «со стороны», «из свободы») на грубых ошибках – а, наоборот, принимает, как самоё себя, и прощает эту – практически неотменимую, неизбежную – стесненную общность дыхания, движения и существования.