Глупый гений

Я закончил писать е-мэйл, который за мгновение должен перелететь океан, нажал «отправить» и задумался над тем, что произошло со мной за сегодняшний день… Я вспомнил Оскар, мокнувший под дождем в саду мистера Флая… Если бы я взял его, никто бы не заметил пропажи… У меня ему было бы сухо. Я бы пыль с него ежедневно вытирал… Но не мог я украсть его! Не мог! Даже если бы он мне сам его подарил. Я его не заслужил… Тут я запнулся.

Опыт без потерь

Незнакомое или гениальное? Я ещё раз перечитал фразу.

Так непонятное или недосягаемое? Я отложил книгу и зевнул. На часах три ночи. Хм… в выходные я перечитаю эту главу раз десять; весь восторг испарится, как только она перестанет быть для меня чем-то новым. А может, уже к завтрашнему вечеру я сроднюсь с лихими фразочками этой признанной книженции с её крепкой и горькой прозой так, что буду воспринимать их, как свои собственные, ничем не примечательные мысли.

Сколько себя помню мною всегда правила жажда знаний.

Уже в самом раннем детстве я хотел быть умнее всех остальных. С годами я понял, что хочу быть не умнее, а мудрее всех. Чтобы прослыть умным в четыре года, достаточно научиться считать до ста (по тому же принципу тебя сочтут умным в возрасте сорока лет, но математические задачи должны быть посложнее). Мудрым же научиться быть не так просто. И, как правило, мудрости нельзя научить. Её нужно достичь самому. Мне было лет одиннадцать, когда я этого ещё не понимал и длинными, осенними вечерами после школы мечтал, что появится волшебник и предложит мне сделку: не знал я, что он от меня потребует, но взамен, он должен был мне дать мне мудрость старика. Хорошо, что, став подростком, я перестал верить в волшебников и понял, что мое будущее зависит только от меня. Я начал читать, причем, не столько классическую литературу, сколько критические статьи к ней. Таким образом, я самый первый из моих одноклассников научился рассуждать над тем, что обычно переваривает система образования и кормит этим нас, как птенцов. Я любил размышлять, они хотели повторения их слов. Я всегда старался понять, прежде чем забыть. Я научился не принимать на веру, а критически мыслить. В свои пятнадцать лет, едва научившись ходить, я уже мог летать. И, конечно же, я часто падал, при ходьбе. Жалко преподавателей совершенно не волновало наличие у меня крыльев, когда они отчитывали меня за неумение ровно ходить по грешной земле.