Кредитная история

Характер, конечно, был так себе, – любила над судьбой своей незавидной всплакнуть не без истерики и считала отчего-то, что все вокруг ей должны, – а у кого он золотой?

Виноваты больше всего у нее были, конечно, родители: что бедные, что родили не красоткой с обложки, за которой все хвостом увиваются, а такой, какая есть, что не дали уехать в пятнадцать лет в Москву учиться на артистку, вместо этого определив в бухгалтерский техникум, где парней раз-два и обчелся, даже преподаватели – одни тетки; что вообще глаза каждый день мозолят и никуда не деваются, отпугивая заезжих женихов… ну и во всяком другом.

Вслух это она пока редко произносила – и одной лишь матери – чаще кипела внутри. Зато так кипела, что порой была готова на стенку лезть!

И вдруг склеилось у нее с одним иностранцем через интернет. Живущим не абы где, а почти в Париже – в одном из предместий. Да так склеилось, что в самом первом своем сообщении он уже стал ее пусть и косноязычно – оба пользовались автоматическим переводчиком, – но настойчиво зазывать, обещая счастливую семейную жизнь.

И продолжал это делать каждый день, пока она, для приличия чуть выждав, не согласилась…

Отправка дочери влетела в копеечку. Кредит взяли в том же банке, заложив квартиру – иначе не получалось: без пяти минут француженка уже уволилась и корпела над разговорником, Веру, как новоявленную пенсионерку, незадолго до этого подвели под сокращение, а Фомин сидел на таком окладе, что курам на смех.

Отгуляли отвальную – дочь затребовала, чтобы посмотреть напоследок на зависть сослуживиц и подруг, – собрали, усадили на поезд до Москвы. Через двенадцать дней наскоро позвонила из Шереметьева – сказала, что все о’кей, визу получила, бумажку с адресом и как добираться не потеряла, остатки денег при ней, скоро объявят посадку. Голос был испуганно-радостный и одновременно какой-то такой, словно она уже презрительно соскребла с себя всю предыдущую жизнь, как ненужную, грязную шелуху, и теперь недовольна, что пришлось звонить и вновь о ней вспоминать.

После этого никаких вестей от нее долго не было.

Фомины стали с особым тщанием смотреть новости, дожидаясь какого-нибудь репортажа из Парижа – вдруг где с краю дочь мелькнет. Подолгу разглядывали мутновато-зернистую фотографию жениха, которую она успела распечатать на рабочем принтере.