Двоякости

Двоякости

Валерий Роньшин

Эта книга полна всяческих двоякостей. Начиная от названия и заканчивая оглавлением. И произведения в ней – все до единого – двоякие. И впечатления – по ходу чтения – тоже двоякие складываются: то кажется, что книга чересчур детская; то – наоборот – чересчур взрослая. А то вдруг покажется, что это вовсе и не книга, а – сплошная двоякость.

Двоякости

Валерий Роньшин

© Валерий Роньшин, 2021

ISBN 978-5-4493-0446-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Эта книга полна всяческих двоякостей.

Начиная от названия и заканчивая оглавлением. И произведения в ней – все до единого – двоякие. И впечатления – по ходу чтения – тоже двоякие складываются: то кажется, что книга чересчур детская; то – наоборот – чересчур взрослая. А то вдруг покажется, что это вовсе и не книга, а – сплошная двоякость.

Про наших пап

Жили-были мама, папа и Маруся. Папа бегал по магазинам, готовил, стирал… В общем, хозяйством занимался.

А мама в цирке выступала – акробаткой – складывалась там в несколько раз и забиралась в малю-ю-сенький сундучок.

Ну а Маруся ходила в школу.

Так они и жили.

Но вот однажды – бац! – мама исчезла.

Неделю мамы нет… две недели… три… Маруся уж и волноваться начала.

– Да не волнуйся ты, доча, – успокаивает её папа. – Найдётся мама.

А тут звонок в дверь: дзинь-дзинь.

И заходит в квартиру тётенька.

– Вот и мама пришла, – улыбается папа.

– Пап, ты что? – говорит Маруся.

 – Какая ж это мама?

А папа рукой машет.

– Ой, да не всё ли тебе равно? Была одна мама, теперь другая. Все женщины одинаковы.

А незнакомка потрепала Марусю по щеке и сказала:

– Новая вещь, детка, завсегда лучше старой.

Потом к маминому шкафу подошла и створки раздвинула.

– Ух ты! – обрадовалась. – Одёжки-то сколько! Да вся моднявая!

Звали новую маму Дарья Петровна. Работала она в пивном баре. Барменшей.

Ну что ж… стали они жить опять втроём: Маруся, папа и Дарья Петровна.

Да только с того дня снится Марусе каждую ночь один и тот же сон. Словно бы хоронят её на кладбище. И она присутствует на собственных похоронах. Но её никто не видит, кроме Дарьи Петровны.

А Дарья Петровна с нехорошей такой усмешечкой говорит:

– Вот ты, детка, и померла, наконец.

В одну из таких ночей проснулась Маруся и видит, что она не на кровати лежит, а – на пригорке. В лесу.

Да ещё и связанная по рукам и ногам.